При виде меня Марцелл широко улыбнулся и двинулся через атрий с распростертыми руками.

— Селена!

Прижавшись к его груди, я вдохнула запах дождя и кожаной кирасы.

— Вы только взгляните, — присвистнул Марцелл, отстраняясь. — Настоящая женщина!

Я покраснела, точно рак. К счастью, в атрии было сумрачно.

— Одиннадцать месяцев — долгий срок. Ты тоже переменился.

— Правда?

— Конечно! — вмешалась Антония. — Разве не видишь? У тебя волосы отросли.

— И ноги стали крупнее! — воскликнула Тония.

— Вы еще не видели Тиберия! — рассмеялся Марцелл.

Я наморщила лоб.

— Разве он приехал с тобой?

— Да, и Юба. Август и Ливия решили остаться до тех пор, пока не прекратятся восстания в Галлии и война в Кантабрии.

— Это может продлиться несколько лет, — разволновалась Октавия.

— Или пару месяцев. В Галлии большинство мятежей подавлено. Дело теперь за Иберией… — Тут племянник Цезаря впервые заметил моего брата. — Александр! — Они крепко обнялись. — Почему ты такой высокий, хотя на два года младше меня? Наверное, виновато римское солнце…

В это мгновение за его спиной раздался восторженный визг, и Марцелл развернулся. Юлия выступила на свет. На ней была полупрозрачная туника из синего шелка, в ушах и на шее переливалась бирюза. Округлая талия и пышная грудь довершали общее впечатление. Рядом с ней я смотрелась будто непричесанная тощая крестьянка. Мы с братом услышали, как Марцелл ахнул.

— Юлия…

Он поспешил принять подбежавшую девушку в объятия и нежно поцеловал ее в щеку.

Вслед за дочерью Цезаря появились Юба с Тиберием, оба в коротких багровых плащах.

— А, счастливое воссоединение, — произнес нумидиец, разглядывая меня.

— Юба! — Октавия сердечно улыбнулась. — Тиберий! — с восторгом сказала она. — Почему не предупредили, что приедете?

— Хотели всех удивить, — ответил Марцелл, отпуская Юлию. — Получилось?

На глазах у Октавии засверкали слезы.

— Получилось.

— Отменим сегодня занятия в школе? Ну пожалуйста! — взмолилась дочь Августа.

— Конечно, — рассмеялась Октавия. — Сегодня мы празднуем! Фаустина, — обратилась она к рабыне, — сообщи учителю Веррию, что занятия отменяются. И пригласи его на ужин!

— А как же суд? — с тревогой спросила я.

Марцелл недоуменно посмотрел на нас.

— Что за суд?

Мать рассказала ему, какой приговор должны вынести этим утром на Форуме.

— Даже не знаю. — Вернувшийся из похода сын посмотрел на Юлию. — Я бы лучше провел время дома…

— Можем послать рабыню, она расскажет, как все прошло, — немедленно подхватила девушка.

— Но это ты предложила пойти! — воскликнула я. — Тебе все равно, что случится с Туллией?

— Нет, но Марцелл только что вернулся, Селена. Он устал.

А мне-то казалось, что он полон сил.

— И проголодался.

— Как волк! — простонал Марцелл.

Я посмотрела на воссоединившуюся парочку. И как мне могло прийти в голову, будто бы этому человеку достанет подлинной страсти и посвященности сделаться Красным Орлом?

— Я пойду с тобой, — торопливо сказал Александр.

— И я, с удовольствием, — прибавил Луций.

— Только не сами по себе, — предупредил Витрувий.

— Я их провожу, — вызвался Юба.

Октавия изумилась.

— Вы только что вернулись. Разве ты не устал?

— Возможно, если бы на пути не застревали в каждой таверне, — проговорил нумидиец, многозначительно подмигнув Марцеллу, — то утомился бы. А так — полон сил и бодрости. К тому же царевна определенно питает слабость к рабам. Любопытно посмотреть, кто на сей раз возбудил у нее столь горячее сочувствие.

Я сердито скрестила руки на груди, но брат красноречивым взглядом велел не спорить — Юба мог и забрать назад свое щедрое предложение.

— Вы там поосторожнее, — предупредила Октавия. — Плебеи сейчас просто в ярости.

— А ты разве не пойдешь? — удивилась я.

Она отвела глаза.

— Наверное, сегодня мне лучше побыть с сыном.

В конце концов мы отправились вчетвером. Всю дорогу Луций без передышки болтал с нумидийцем.

— А правда, что эти галлы — настоящие варвары?

— Оглянись вокруг. Пол-Рима ими заполнено.

— Нет, но в родных краях? Правда, что галлы едят человечину и полуголыми бегают по лесам?