Над камином висело с полдюжины образцов в высшей степени экзотического оружия.

— Жуткие, не правда ли? — сказала Амброзина, перехватив взгляд гостьи. — Но мой муж настаивает. Его младший брат был убит в первой афганской войне сорок пять лет назад, и муж развесил их здесь как своего рода мемориал. Служанки постоянно жалуются, что вытирать их просто адский труд. Висят над огнем и только всю пыль собирают.

Шарлотта поглядела на ножи в разукрашенных ножнах и от души посочувствовала служанкам.

— Вот именно! — горячо подхватила Амброзина, наблюдая за выражением ее лица. — И они в отличном состоянии. Бронвен постоянно твердит, что однажды все закончится перерезанной глоткой. Хотя, конечно, это не ее работа — вытирать их. Языческое оружие, как она их называет, и, полагаю, так оно и есть.

— Бронвен? — рассеянно спросила Кэролайн.

— Моя горничная. — Амброзина жестом пригласила гостей сесть. — Отличная служанка, с рыжими волосами.

— Я думала, ее зовут Луиза, — заметила Кэролайн.

— Кажется, да. — Амброзина грациозно расправила юбки на диванчике. — Но лучшую горничную, которая у меня когда-либо была, звали Бронвен, а я считаю, что хорошее менять не стоит. Теперь всегда называю своих личных горничных Бронвен. К тому же это избавляет от путаницы. Сколько их, этих Лили, Роз и Мэри…

Возразить на это было нечего, и Шарлотте, дабы скрыть улыбку, пришлось повернуться и посмотреть в окно.

— Найти действительно хорошую горничную — дело непростое, — изрекла Кэролайн, продолжая тему. — Так часто те, кто знает свое дело, оказываются нечестными, а те, кому вполне можно доверять, не настолько умелы, как хотелось бы.

— Моя дорогая, да вы чем-то огорчены, — сочувственно заметила хозяйка дома. — Какая-то неприятность?

— Даже не знаю, — пустилась в объяснения Кэролайн. — Не могу найти одно украшение — и не знаю, то ли это кража, то ли просто недоразумение. Ужасное чувство. Не хочется быть несправедливой, когда все дело, возможно, — чистая случайность.

— Вещь ценная? — поинтересовалась Амброзина, слегка нахмурившись.

— Не особенно, но это подарок свекрови, и ее заденет, что я обращалась с ним небрежно.

— А может, ей польстит, что из всех ваших украшений кто-то выбрал именно ее подарок, — предположила Амброзина.

Кэролайн невесело рассмеялась.

— Об этом я не подумала. Спасибо. Буду знать, что ответить, если она сделает замечание.

— Я все же думаю, мама, что ты сама его куда-то задевала, — вмешалась Шарлотта, пытаясь закрыть эту тему. — Вполне возможно, через день-два оно найдется. А если ты дашь бабушке повод думать, что оно украдено, она станет обвинять всех подряд и не успокоится, пока не возложит на кого-нибудь вину.

Кэролайн уловила резкость в голосе дочери и поняла, какую опасность навлекает на себя.

— Ты совершенно права, — отозвалась она. — Будет разумнее ничего ей не говорить.

— Если ты начнешь распространяться о краже, люди, у которых нет своих дел, не преминут влезть в твои, — присовокупила Шарлотта для пущей верности.

— Вижу, миссис Питт, ваша оценка человеческой природы совпадает с моей. — Амброзина потянулась к шнурку сонетки и дернула за него. — Надеюсь, вы выпьете чаю. У меня не только отличная горничная, но и превосходная повариха. Я наняла ее за умение печь пирожные и готовить десерты. Супы у нее выходят ужасные, но поскольку суп меня не волнует, я смотрю на это сквозь пальцы.

— А вот мой муж просто обожает суп, — рассеянно заметила Кэролайн.

— Мой тоже. Но нельзя же иметь всё.

Вошла служанка, и Амброзина отправила ее за чаем.

— Знаете, миссис Питт, — продолжала она, — ваши наблюдения о человеческом любопытстве как нельзя более уместны. В последнее время у меня появилось нехорошее ощущение, что кто-то проявляет ко мне явный интерес — не добрый интерес, а такой, знаете ли, пристальный, даже злонамеренный.

Шарлотта замерла и почувствовала, как рядом напряглась Кэролайн.

— Весьма огорчительно, — отозвалась она через секунду. — И кто это может быть? У вас есть какие-то догадки?

— Ни малейшей. И это самое неприятное. Всего лишь повторяющееся раз за разом ощущение.

Дверь открылась, и вошедшая с чаем служанка принесла по меньшей мере полдюжины разного вида пирожных и пирожков, в том числе и со взбитыми сливками.

— Спасибо, — сказала Амброзина, с особенным удовлетворением взирая на фруктовые тарталетки. — Возможно, это всего лишь мое воображение, — продолжила она, когда служанка снова исчезла. — Не думаю, что кто-то мог бы проявить ко мне подобный интерес.