Шрифт:
— Значит, войну совсем не помните?
— Не очень-то.
Он долго сидел молча, глядя перед собой. В другой раз он спросил:
— Послушайте, Веум. Название «Павлин» ни о чем вам не говорит?
Я медленно покачал головой. Он продолжал:
— Фабрика красителей «Павлин». Она находилась на Фьесангервеен. В, 1953 году там произошел сильный взрыв. Вся фабрика сгорела, было много жертв.
— Авария?
Он мрачно кивнул.
— Считается, что так. Я занимался расследованием. Трудное это было дело.
Позднее в тот же самый вечер он неожиданно произнес:
— Бывают такие дела, которые как-то особенно задевают тебя. Они врезаются в память и не дают тебе покоя. — Он ударил по столу газетой. — Никогда не дают покоя.
Во время разговора в его глазах то и дело загорался огонек, некий намек на шутливую интонацию, он как бы хотел сказать, что, если мы и сидим здесь и рассуждаем о трагических вещах, то все же это, Веум, история, это уже история! А когда огонек в его глазах угасал и он становился совершенно серьезным, я начинал понимать, что события эти еще не стали историей, что они живы, во всяком случае, для него. Он как будто хотел рассказать о чем-то важном, но никак не решаясь совершить этот прыжок.
— Призрак — это имя говорит вам о чем-нибудь, Веум?
Я покачал головой.
— Призрак?
— Так его называли во время войны.
— Послушайте… А к «Павлину» это имеет какое-то отношение?
Его взгляд стал мрачен и непроницаем, он ничего не ответил. Тут же перевел разговор на другое.
В тот майский день он казался особенно беспокойным. Пил больше обычного, а у меня не было желания поспевать за ним. Он очень нервничал, когда заговорил о пожаре, и хотя, конечно, у него были все основания взволнованно рассказывать о тогдашних событиях, это все же показалось мне необычным.
— Ох, Веум, я уже чувствую себя стариком, — неожиданно произнес он.
— У всех, нас бывают дни, когда…
— Я многого не успел сделать. А времени не остается.
— Ну у вас еще многое впереди. Человек вы сильный и крепкий.
— Но годы идут, Веум, а волк все продолжает свою охоту.
— Волк?
— Время, Веум. Время рыщет по улицам и скалит на тебя губы. Оно пытается укусить тебя, а в один прекрасный день схватит за горло. И будет все кончено. Останется лишь одна строчка протокола.
Я торопливо произнес:
— А может быть, следует начать все сначала.
Он отложил газету и ударил ладонями по столу так, что пивная кружка подпрыгнула.
— Не думаю… — произнес он мрачно.
Я огляделся. Моросящий дождь покрыл все мрачной осенней пеленой. В глазах окружающих сквозило трагическое одиночество, утраченное достоинство, рты, тянущиеся к кружкам, перемалывали бессмысленные слова, а время шло, неумолимое и безжалостное. Мое воображение захватила та картина, которую Нюмарк нарисовал мне. Я представил себе ощетинившегося волка с острыми клыками, одинокого охотника, смертельно опасного и беспощадного. Фенрисульвен — мифологический волк [6] . Да, здесь для него раздолье. Его уничтожили в лесах и на равнинах. Но здесь, в городе, он продолжает охоту, рыщет по закованным в асфальт улицам, по гладким каменным мостам, крадется вдоль люков… волк — время… Как подумаешь, оторопь берет.
6
Фенрисудввен — персонаж скандинавской мифологии, сын злого бога Локи. Является символом всепоглощающего неумолимого времени.
Я взглянул на Ялмара Нюмарка. Его энергичное лицо оставалось замкнутым, непроницаемым. Взгляд темных глаз блуждал где-то далеко-далеко, за столом он сидел прямо, слегка откинув голову назад. Он смотрел поверх меня бесконечно отсутствующим взглядом. Одна рука держала свернутую газету, другая — крепко, как пойманного краба, сжимала дно кружки…
— Ну, так расскажите же мне, — попросил я, — расскажите о «Павлине». — Мой голос как будто разбудил его.
— Зачем вам это? — спросил он задумчиво. Я пожал плечами.
— Мне кажется это интересным.
Он посмотрел на меня удрученно. Потом его лицо просветлело, нет, он не улыбнулся, но что-то в нем дрогнуло. Он произнес:
— Простите, мне сегодня как-то не по себе. Это заведение действует мне на нервы. Пошли-ка лучше ко мне домой. У меня там припасена бутылочка, и я расскажу вам…
Мы допили пиво, поднялись и вышли на улицу. Повсюду мне мерещился Волк. Его нигде не было видно, но когда я проводил ладонью по лицу, то ощущал его отметины.
В тот раз мы впервые вышли из кафе вместе.
4
Ялмар Нюмарк жил на четвертом этаже облезлого, с печным отоплением дома в конце улицы Скоттегатен. Его квартира состояла из двух маленьких комнаток, кухни а тесного туалета, куда надо ходить через лестничную клетку. Из кухни узкая дверца вела к пожарной лестнице, а за светлыми шторами открывался вид на окрестные улицы и фиорд, где сквозь дождь вырисовывались контуры парома.
Мы прошли на кухню, взяли рюмки, потом в комнату, где Ялмар достал из небольшого полированного шкафчика неоткупоренную бутылку акевита. Окна комнаты выходили не на солнечную сторону, они смотрели на монастырь.