Илья не был Маугли или Тарзаном из джунглей в центре Нью-Йорка, но большие дома, непрерывный поток машин и людей, новые запахи и звуки ввергли его в лёгкий шок.

Придя немного в себя, опытный охотник купил в ближайшем киоске карту-схему города, окинул её всезапоминающим взглядом, сориентировался и пошёл в сторону института.

В канцелярии института, рассмотрев аттестат с одними пятёрками, сообщили, что сдача экзаменов начнётся с понедельника следующей недели и пока он свободен. Есть ли у будущего студента место, где ему хотя бы переночевать, никто из канцелярских бюрократов не спросил. Конечно, рабочий день подходил к концу, дома ждал ужин, а тут какой-то полуиндеец-полудикарь из забытой богом деревни. Нет жилья - пусть сам думает где обитать до понедельника.

– Хорошо, буду в понедельник, - только и сказал Илья и зашагал в сторону парка.

Погуляв между деревьев парка и поудивлявшись, как это люди могут загадить лес до такой степени, юноша быстро сделал шалаш, перекусил и уснул, завернувшись в шкуру.

Утром двое бомжей, собирающих бутылки, были сильно удивлены, когда из "зелёного домика" выбрался крепкий парень и радостно потянулся навстречу солнцу.

– Ты кто?
– спросил тоненьким голоском один из них.

– Странный вопрос, - Илья принюхался, - я-то человек, а вы-то кто?

– Вопрос не менее странен, - оскорбился другой бомж, - мы тоже человеки.

– А по запаху вы уже около месяца как умерли.
– Илья проследил взгляды, устремлённые на открытую банку компота и кусок домашней колбасы, а, также разглядев, что стоящие перед ним не отличаются большой упитанностью, от чистого сердца предложил, - Мужики, я думаю, вы не откажетесь от легкого завтрака?

Одного из бомжей звали Порфирий, а другой, давясь колбасой, назвался Харитоном. Оба оказались в числе первых жертв перестройки, а точнее жертвой одного предприимчивого директора детского дома, находящегося где-то в одной из республик милой Балтии. Директор, будучи человеком дальновидным, хорошим психологом, знающим наших бюрократов, а также предвидящим ближайшую вспышку "межнациональной любви" к русским в Прибалтике (да и в других республиках тоже), получает на выпускников своего детского дома квартиры, потом за определённую плату в соответствующих органах, где работал его брат-прибалт, оформил листки убытия в далёкий город, якобы к нашедшейся родне. Документы на квартиры после определённых бюрократических проволочек и, напомню, за соответствующую плату, оказались быстро оформлены на совершенно других людей, благодарных за это совсем не за "спасибо", а за "зелёненькие". Единственной помехой в этом оставались только Порфирий и Харитон.

Несмотря на, казалось бы, четкие указания коммунистической партии двигаться вперёд, к победе коммунизма, мы почти за семьдесят лет советской власти оказались у истоков дикого капитализма, которым нас пугали с самого раннего детства. Порфирия и Харитона должны были просто-напросто убить, как единственных и законных владельцев квартир. Ребятам чудом удалось сбежать, но запуганные и гонимые они не смели дать о себе знать, как о живых. Поэтому они добровольно стали бродягами, но зато живыми.

Проехав пол России на электричках и пройдя пешком не одну сотню километров они оказались в этом городе и именно в этом парке. Нахлебавшись "свободной" жизни и вкусив почём фунт лиха, они решили начать жизнь заново, тем более что до них дошёл слух, что их главный перестроечный палач - директор детского дома по имени Марек, скоропостижно скончался от несварения желудка, когда в него попала свинцовая "пилюля" (видимо покупателей не устроила цена на очередную квартиру).

Чтобы не сесть за тунеядство или воровство ребята решили устроиться дворниками, получить служебное жильё, обустроить свой быт. Не хватало только малого, денег на штраф за утерю паспортов, поэтому они в срочном порядке стали очищать парк от стеклотары. Покормив ребят и выслушав историю их жизни, Илья без жалости погнал обоих к карьеру и, не слушая возмущённых криков, с мылом, выстирал (иначе никак не назовешь) этих задохликов в почти родниковой воде. Затем раскрыл чемодан и выдал каждому штаны и рубашки.

– Вот теперь можете не только дворниками пойти устраиваться, - удовлетворённо сказал он, осмотрев двух парней утиравших навернувшиеся слёзы. Одежда на них правда висела, но была чиста, и для выхода в город годилась. С бомжами их уже не путали и прохожие больше не зажимали носы при приближении с подветренной стороны.

Илья сводил своих подопечных в парикмахерскую. Они сразу стали выглядеть на свои семнадцать, а не тридцать четыре, как могло показаться в начале, затем завел в магазин и купил одежду уже по размерам, а к полудню сидя в пельменной протянул каждому по сотне рублей.

– - Ну, на первое время вам хватит, давайте прощаться, сейчас на вокзал заскочу, мне долг обещали вернуть, а потом квартиру искать пойду, - пожав опешившим ребятам руки и, улыбнувшись на прощанье, Илья подхватил вещи и ушел.

– - Ты чего молчишь?
– первым опомнился Порфирий.
– Ущипни меня, что ли! Не сон ли это?
– вскрикнув, от безжалостного щипка еще раз посмотрел на деньги в руке.
– Нет, не сон. Что же это было?

– - Ты про старика Хоттабыча читал? Похоже, это был он, только гораздо моложе.

– - Пошли за паспортами, а потом в ЖЭК?

– - Подожди, что-то мне не нравится.

– - Что тебе может не нравится, Тошка?
– недоумевал Порфирий, - на нас свалился прекрасный человек, который ...

– - Вот это мне и не нравится!

– - Как это!?

– - Он слишком хороший парень и ему, если честно, повезло на нас.

– - Ты загадками-то не говори, поясни, как это?

– - Будь на нашем месте Марек, или те ребятки, что должны были по его приказу нас убить, или такие, как, те менты, что тебе почки отбили, или...