— Нет. Мой брат не женат.

— Отлично. Мистер Вулф боится супружеских дел, как чумы. Вы говорите, что не слишком богаты. Но хоть что-то у вас есть? Вы способны наскрести несколько сотен, не закладывая эту норку?

— Да. Конечно да. Я не настолько pauvre — извините — бедна. Но мистер Вулф только посмеется, если предложить ему всего несколько сотен.

— Возможно, первый порыв окажется именно таким; но с порывами, если повезет, можно совладать. Предлагаю вам действовать дальше в соответствии с планом. — Я кинул взгляд на наручные часы. — Скоро уже шесть. Для «Фламинго» нужно сначала сходить домой и переодеться, но, насколько я знаю, в «Колонне», что в Гринвич-Вилидж, тоже играет недурной оркестр. Можем часик посидеть здесь, чтобы познакомиться поближе. Вы расскажете мне о своих заботах, понравитесь мне еще больше, и я соглашусь вам помочь. Потом прошвырнёмся в «Колонну» поесть и потанцевать. Идет?

— Да, — согласилась она. — Только сначала мне нужно сходить домой и переодеться. Я буду лучше выглядеть и лучше танцевать.

Я возразил:

— С этим можно повременить. Для начала пусть все останется как есть. Если вы переоденетесь, то же самое придется сделать и мне, а мне этого жутко не хочется. Насколько вам известно, живу я в доме мистера Вулфа, а он может вовлечь меня в разговор. С ним такое случается. Я предпочел бы позвонить и сказать, что занят и чтобы к ужину меня не ждал. Вы бросили мне вызов, дали понять, что я идеальный мужчина, и мне ничего не остается, как соответствовать идеалу.

— Хорошо, но мне тоже нужно позвонить.

— Это запросто.

Я выудил из кармана десятицентовик и протянул ей.

На следующее утро, во вторник, в половине одиннадцатого я сидел в кабинете старенького особняка на Западной Тридцать пятой улице, которым владеет и правит Ниро Вулф, когда вспомнил, что кое-что забыл.

Задвинув картотечный ящик, я выбрался в прихожую, повернул налево и вошел на кухню, где Фриц Бреннер, шеф-повар и домоправитель, колдовал над каким-то кушаньем.

Я заговорил:

— Хотел тебя спросить, Фриц, что ел мистер Вулф на завтрак?

Розовая добродушная физиономия Фрица повернулась ко мне, и он спросил, не переставая помешивать варево:

— А что? Что-нибудь не так? Нет конечно! — поспешно заверил я. — Как можно? Просто я собираюсь наступить ему на хвост, а для этого полезно знать, какое у него настроение.

— Превосходное. Когда я поднялся к нему в спальню, он был приветлив, а на подносе ничего не осталось. Он съел дыню, яйца по-швейцарски, овсяное печенье и французские булочки с ежевичным джемом. Сливки он в кофе не добавлял, а это тоже хороший знак. А тебе непременно нужно наступать ему на хвост?

Я сказал, что это необходимо для его же пользы — имея в виду Вулфа, — и зашагал к лестнице. У нас есть еще лифт, но я им редко пользуюсь. На втором этаже располагаются спальня Вулфа и пустая комната, в которой мы обычно что-нибудь храним. На следующем этаже помещаются моя спальня и комната для гостей, которая тоже используется редко. Взбежав на четвертый этаж, я пересек вестибюль, толкнул дверь и вошел в оранжерею.

Если вы думаете, что через столько лет, проведенных в доме Вулфа, десять тысяч орхидей перестали меня волновать, то вы заблуждаетесь. В теплице я задержался, чтобы поглазеть на розовую ванду, за которую Вулфу как-то предлагали шесть тысяч, а проходя через тропическую комнату, попридержал поступь, чтобы полюбоваться моими любимыми милтониями. Оттуда я прошагал в питомник.

Коротышку с приплюснутым носом, возившегося у стены с осмундами, звали Теодор Хорстман — лучшей няньки для орхидей не сыскать и днем с огнем. Толстяк же, склонившийся над огромной скамьей с проростками, был не кто иной, как мой работодатель.

— Доброе утро, жизнерадостно поздоровался я. — Фред позвонил в десять четырнадцать. Пущ сейчас в конторе, возможно, просматривает утреннюю почту. Я велел Фреду вести неусыпную слежку.

— Ну?

Сейчас переведу. Такое «ну» в устах Вулфа означает: «Ты сам отлично знаешь, что, когда я здесь, мешать мне нельзя; поэтому выкладывай, в чем дело».

Переведя этот вопрос, я тут же ответил:

— Я возился с картотекой, когда вдруг сообразил, что забыл предупредить вас об аудиенции, назначенной на одиннадцать. Вероятный клиент — вчера познакомился. Похоже, вас это заинтересует.

— Кто он?

— Должен признать, что он — женщина. Некая Флора Галлент, доводящаяся сестрой тому самому Алеку Галленту, который придумывает для герцогинь такие платья, что герцоги, не торгуясь, выкладывают за них тысячи зеленых. Будь вы женаты, вашей супруге они справили бы одежку по дешевке.

Вулф отставил горшочек на скамью.

— Арчи.

— Да, сэр?

— Я ведь знаю тебя как облупленного. Ты никогда и ничего не забываешь. Ты специально ждал до последней минуты, чтобы было уже поздно предупредить ее о том, что я ее не приму. Сколько ей лет?

— О, двадцать с хвостиком.

— Разумеется. Уродливая? Кособокая? Неуклюжая?

— Э, не совсем.

— Понятно — иначе ты бы с ней не познакомился. Что ей нужно?

— Пока не совсем ясно. Я бы предпочел, чтобы она сама рассказала.