Шрифт:
А на бумажке голубая птица… Орёл!.. [2]
— Полицейский уже два раза про тебя спрашивал, — послышался за спиной Анны-Лизы испуганный голос.
Швея из квартиры напротив открыла дверь на площадку — на шее у нее сантиметр, в блузку воткнуты булавки.
— Тебе надо пойти в полицейский участок, тут, за углом.
— А зачем? Что мне там делать?
Соседке стало жаль девочку. Она повела Анну-Лизу к себе в квартиру. Стараясь говорить так, чтобы не слишком её огорчить, она рассказала, что отца арестовали. Полиция хочет отдать Анну-Лизу в приют. На целый год. Пока отец не вернётся из тюрьмы.
2
Бумага с гербовой печатью.
— Господин фон Бисмарк издал закон, по которому он может арестовать и выслать кого захочет, — сказала она. — Социалисты теперь объявлены преступниками.
Анна-Лиза начала плакать.
— Но ведь мой отец не преступник!..
Неужели у этого Бисмарка вообще нет сердца?
Отец прав, что хочет, чтобы его прогнали.
Анна-Лиза пошла к двери. Вид у неё был сердитый.
— Может, мне пойти с тобой? — с участием спросила швея.
— Я не боюсь, — ответила Анна-Лиза и вышла на лестницу.
На улице было очень холодно. Перед полицейским участком Анна-Лиза остановилась. Войти? Нет. У неё хороший отец. Он её любит. Она должна быть с ним, а не в каком-то приюте для сирот!
«Пусть-ка они меня поищут!» — подумала она.
Она повернулась и пошла в другую сторону.
Анна-Лиза ссутулилась, подняла плечи, чтобы было не так холодно, и стала без цели бродить по улицам. Вдруг она увидела, что какой-то мальчишка пишет на заборе углем:
«Эрна дура».
Она тоже взяла из кучи кусочек угля. А потом быстро побежала дальше.
На колонне для объявлений был наклеен большой плакат с чёрно-белой каймой.
«Выбирайте Бисмарка!» — кричали огромные буквы.
Анна-Лиза зачеркнула эти слова написала внизу: «Выбирайте Бебеля кайзером!»
— Что ты тут малюешь, чёртова девчонка! — заорал кто-то у неё за спиной.
Анна-Лиза выронила из рук кусочек угля и помчалась со всех ног. Сворачивая за угол, она оглянулась. Здоровенный полицейский бежал следом за ней.
Сердце у неё заколотилось. Бежать стало очень трудно. Снова домчалась она до угла, свернула, запыхавшись перебежала пустырь, на котором строили дом. Бежать дальше не было сил. Еле переводя дыхание, она остановилась: «Вот и убежала!»
И медленно пошла дальше.
Было уже время обеда, когда Анна-Лиза дошла до биржевого квартала. Здесь жили богатые люди. Под ложечкой у нее сосало от голода. Это было мучительное чувство. Она остановилась перед каким-то рестораном и с любопытством стала разглядывать людей за стеклом большого окна. Что они там едят? Красные, зелёные, жёлтые, оранжевые, лиловые блюда стояли перед ними на столиках.
Какие красивые дамы! И как хорошо тут пахнет! У неё текли слюнки. С жадностью глядела она на тарелки. «Были бы у меня деньги хоть на селёдку!.. — подумала она. И вдруг ей пришло в голову: — Петь!»
Анна-Лиза встала возле входа в ресторан. Она сложила руки на груди, закрыла глаза и запела:
— «Аве Мария…»
Нежный звонкий голос привлёк внимание прохожих. Дамы и господа в меховых шубах останавливались и слушали.
— Как мило!
— Какой прелестный голосок!
— Какой очаровательный ребенок!
— Ах, господин Лахман, ну, разве это не трогательно! — пролепетала какая-то дама, с умилением разглядывая Анну-Лизу в золотой лорнет.
Банкир Лахман совсем растаял. Он вспомнил день своей свадьбы. Тогда первая солистка городской оперы пела в церкви «Аве Мария». Двести марок стоило ему это удовольствие. Чёрт возьми, малышка и в самом деле очень мило поёт! Несколько пфеннигов она наверняка заслуживает. Он поискал в кармане своего жилета, но нашел там только пятидесятипфенниговую монету. И великодушно сунул её девочке в карман передника.
Дамы и господа похлопали маленькой певице, и она начала новую песню.
Банкир Лахман с благодушной улыбкой вошёл в ресторан.
Мальчик в гардеробе снял с него шубу и взял у него из рук цилиндр. Он удивился, что банкир Лахман не дал ему, как обычно, на чай.
«Может быть, у него сегодня плохое настроение?»
Он проводил знаменитого завсегдатая ресторана к накрытому столику. На нём стояли фарфоровые приборы. Хрустальные рюмки и бокалы переливались всеми цветами радуги.