Соната для флейты и альта
вернуться

Мартынова Марина Юрьевна
Шрифт:

5.12.1999

ЛУНА

Что Солнцу какая-то там Луна? Спутник — вовсе необязательный. А она без него и себе не нужна. Свет его — единственный факел ей. Как Земля между ними дыбом встает - Так бедняжка Луна ущербной становится. На коротеньком поводке у нее Пропадает надолго — так ей нездоровится. Не заметит могучий Солнца магнит Ни пропажи Луны, ни ее огорчения, Ни того, как в ночи, обласкана им, горит Она серебристым свечением. Но порой и Луне удается на миг От ревнивой и жад ной Земли заслонить его. И тогда вдруг Солнца меняется лик. Меркнут краски. И лезвием бритвенным Свет прорежет пестрые тени дерев, Повторяя рисунок тысяч лун серповидных. И, кажется, Солнце, внезапно прозрев, Замечает ту, кого рядом не видно. Опасно и больно смотреть на него Даже в этот миг, когда светит лишь краешком. Но Луне почерневшей уже ничего В ореоле не страшно сверкающем… Ненадолго власть. Но не в ней ли секрет Той таинственной лунной ухмылочки? Так отчаянно нужен ей Солнца свет, Что согласна она висеть рядом с ним обмылочком…

Ноябрь 1999

ПРОЩАЛЬНОЕ

Я состарилась. У меня отныне всё в прошлом. Исцеляясь от вековечной своей любви, Я еще погрущу. Но — светло и немножко. И уже не вернусь. Зови — не зови… В одиночестве, столь гордом, сколь жалком, Остаемся мы оба — друг от друга вдали. И над каждым висит, разрастаясь, тень катафалка - Реальнее, чем часы на картине Дали. Твоего с моим уступая несовпаденью покроя, Я, стремившаяся к слиянию душ, а не тел, Предаю тебя наконец твоему Покою. Потому что этого ты хотел. Умирающий зверь уползает подальше от близких. Ты же смерть свою многократно уже пережил. Я не стану пугать тебя больше дыханием жизни И гуденьем моих, разрываемых пульсом, жил. Я уже исцелилась — тебе спасибо! Обернуться ли? Нет! Отпускаю — иди! Наступлю на тень катафалка, ставшего дыбом. Я еще молодая. И всё у меня впереди!

5.06.2000

СУМЕРКИ

День не хочет расставаться с ночью. Оттого и сумерки настали. Ты себе признаешься едва ли, Что от жизни, собственно, хочешь. Горькое таит обаянье Света в тьму неуловимое скольженье, Дня и ночи быстрое сближенье И неудержимое прощанье. О, помедлите в объятьях жарких! Сумерки, молю, повремените! Только обрезает Время нити - Всяким чувствам чуждая Парка. Одинока ночь, бестелесна - Плоти дня лишенная темень. В поисках утраченной тени Что неймется ей — неизвестно…

Сентябрь 1999

В КАФЕ ПОД КОЗЫРЬКОМ

Тобой, мой старый бред, Как пивом тем, упьюсь - В кафе под козырьком, Где множились окурки И нависавший ком Сутулой черной куртки Вчеканивался в мозг, Как смертной маски воск… Мы, в людном месте пусть, Грустили tete-a–tete… Воспоминанья тень Тускнеет против воли. И все-таки, когда, Смешав колоду лет, Я вытащу тот день - Как зуб во сне — без боли - И слова «Никогда» Полузабытый вкус - Тобой, мой старый бред, Как пивом тем, упьюсь.

2.12.2000

Часть четвертая. Scherzo, vivace

ТРИПТИХ

Н. Агафонову

* * *
Ты говоришь: «А пуркуа бы И па…», — и палишь свой «Казбек». И в тишине сомнений крабы Пугают ночи быстрый бег. Влипает взгляд то в стол, то в стенку, И рифмы роются в мозгу… Так хочется создать «нетленку» - Из брызг, из клякс, из «не могу»…
* * *
Изнемогая от заботы О повседневном и простом, Порою забываешь, кто ты, И что грозят тебе перстом Недальней будущности звенья: Бессилье, боль, могильный дом И неминучее старенье - С ножом на страже за углом…
* * *
Не дремлет страж — и страшно важно Еще успеть, еще сказать, Не только в мате трехэтажном Припомнить Бога, душу, мать. И вскачь житейские ухабы Промчать, не ощущая плеть, И тем сказать: «А пуркуа бы Не па… че чаянья сгореть?»

1998

ПРО ДЫРКУ В ГОЛОВЕ

Дыра в голове — все равно, что в кармане. Зашить бы — да всё недосуг. Как будто живешь в детективном романе: Загадки и тайны вокруг. Откуда, к примеру, как пух одуванный, Влетают цветастые сны О курсе на звезды с подушки диванной? Куда же, с другой стороны, Деваются важные, нужные планы, Расписанные наперед? Кто в мир их уносит бесплотный и странный И в лодку с собою берет? Эй, вы, ясноглазые снов капитаны! Скажите на милость, зачем Вам сор этих мыслей и хлам этих планов И муть мелководных проблем? Наверно, в тех снах обращается план тот В таинственные письмена, Ведущие в область зарытых талантов, В затерянные времена… Идут из моей головы караваны - Откуда взялись, не пойму - В заказники бреда, где кроют туманы Фантазий цветных кутерьму. Но где эти области снов и обманов? И как мне проникнуть туда? Не стать ли Алисой, в дыру эту канув? Ну — кану… А вдруг навсегда?.. Но голос мой собственный будит — не странно ль? Меня среди мыслей моих: «Да ты уже там, в этой дырке пространной - Дорог тебе нету иных! Ты кружишь давно там — в бескоординатном, Беспочвенном, вечном пути, Поёшь не по нотам — по знакам, понятным Тебе лишь — и, как ни крути, Нелепо и поздно идти на попятный. И дырку никто не зашьёт. Тебе никогда не вернуться обратно. И что тут попишешь? Вперед!»

2002-лето

ЕСЛИ БЫ Я БЫЛА МУЖЧИНОЙ…

Когда была мама беременна мною, Все думали, мальчик… Сказал только врач: Мол, сердцебиенье и вправду, мужское, Но будет девчонка… Девчонка! Хоть плачь! Всё детство жалела, что я не мальчишка. Горячие кони, клинки, корабли Мне снились. И книжку брала я за книжкой, Твердя: «бомбрамстеньга… галс.. марсель… булинь…» Да, будь я мужчиной, наверно, пошла бы В нахимовцы с детства. А в эти года В каком-нибудь Дувре входила бы в пабы… Точнее, входил бы — моряк хоть куда! В тропических ливнях, в пассатах, муссонах Ходил бы на яхте под парусом я. А сколько ночей бы познал я бессонных В таких приключеньях!., но что же семья? Наверно бы я никогда не женился (Опаснее женщина, чем крокодил!), Д ля схваток смертельных берег бы я пыл свой… Вот, жаль, никогда бы тогда не родил! Познала я в жизни смертельные схватки И ярких открытий слепящий восторг, И тягость пути, и природы загадки… Когда мой живот мне ребенка исторг. У каждого в жизни два ярких событья - Великих и страшных: рожденье и смерть. Но третье событье не в силах забыть я - Когда мне мужчин довелось пожалеть. Живет во мне тот же мальчишка–мечтатель И так же глядит на далекий маяк. Но жизнь сотворить мне доверил Создатель. Хвала Тебе, Боже, что женщина я!