– Я этого не говорил!

– Значит, знаете?

– Слушайте, как же я устал от вас! – искренне воскликнул Заварзин. – Это обычная манера допроса?

– Какого допроса?! Мы просто беседуем, но дело в том, что мои вопросы вы воспринимаете как-то настороженно. Совершенно напрасно. Вам незачем меня опасаться. Все мои устремления направлены лишь на то, чтобы узнать правду. И больше ничего. Так что у вас с Голдобовым? Вы что-то хотели сказать, но я вас перебил... Слушаю, – Пафнутьев приготовил ручку, чтобы вписать слова Заварзина в протокол.

– Ничего у меня с Голдобовым...

– Но вы с ним знакомы?

– Слегка.

– Это как?

– Ну как... Здрасьте-здрасьте... Вот и все.

– То есть отношения чисто приятельские?

– Вы знаете, кто такой Голдобов? – со значением спросил Заварзин, намереваясь пойти в атаку.

– Какая-то шишка из торговли... Он тоже пользовался вашим «Мерседесом»?

– С чего вы взяли?

– Сам видел, – широко улыбнулся Пафнутьев.

– Вы видели, как Голдобов ехал в моем «Мерседесе»?!

– Ага, – кивнул Пафнутьев.

– Не помню. У него своих машин хватает.

– Если вы отрицаете, я так и запишу.

– Я сказал, что не помню.

– И Ларису не помните?

– Не помню.

– И мужа ее?

– И мужа не помню.

– Так и запишем.

– Да подождите вы писать! Давайте выясним... Какая-то бестолковщина идет, у меня все смешалось!

– Будем выходить на прямую дорогу. Среди ваших приятелей есть человек по имени Олег Жехов?

– Жехов?

– Да, тот самый, который однажды, перепившись, неосторожно вывалился с балкона... Хотя некоторые утверждают, что ему помогли сорваться. Впрочем, извините. Это случайно листок из другого уголовного дела мне под руку попался. Извините. Забудем о Жехове, мир праху его. В каких отношениях вы с Николаевым?

– А это еще кто такой?!

– Как же! Ваш работник, член кооператива...

– А, Андрей... Господи! Я же говорю – все перемешалось. А какие отношения... Он у нас работает недавно, я его толком еще не знаю. Вроде ничего парень. У нас зарплата хорошая, многие рвутся, но выдерживают требования не все. Отвыкли работать за годы Советской власти, – Заварзин улыбнулся, словно извиняясь за политическую дерзость. – А чем он-то вас заинтересовал?

– Да вот подвез меня на мотоцикле... Хорошо водит, этого у него не отнять.

– Рокер. Бывший, правда.

– Вон оно что... Тогда ясно. Он механик?

– В моторах разбирается.

– Сколько ему платите?

– Десять тысяч, – ответил Заварзин, поколебавшись.

– Неплохие деньги. Мне таких не платят. Меня возьмете? Я ведь тоже неплохой механик, а?

– С испытательным сроком.

– В чем же вы хотите меня испытывать?

Заварзин усмехнулся, достал из кармана сигареты, вопросительно посмотрел на Пафнутьева. Тот согласно кивнул – кури, дескать, не возражаю.

И допрос продолжался.

И чем больше он длился, тем более успокаивался Заварзин. Если раньше у него были какие-то сомнения, надежда отвертеться и уйти чистым, то теперь он понимал, что выход у него один – спасаться надо немедленно. Если этот увалень выпустит сегодня, уже никакие силы не заставят его снова прийти в этот кабинет. И больше всего угнетало – Пафнутьеву каким-то образом удалось связать в один узел погибшего Пахомова, его шалопутную бабу Ларису, Голдобова, этого недотепу Андрея, мелькнула даже фамилия Жехова...

Пафнутьев почувствовал перелом в настроении Заварзина. Если в начале допроса тот пытался все представить каким-то недоразумением, то теперь его поведение изменилось. Он часто задумывался, уточнял вопросы, интересовался, в какой связи и для какой такой надобности это необходимо знать следователю. Свои показания подписывать не торопился, ссылаясь на плохую память – дескать, насколько помню, если не ошибаюсь, боюсь ввести в заблуждение. Пафнутьев понял, что перелом произошел не только в настроении Заварзина, но и в ходе следствия. Можно сказать, что он раскрыл некоторые свои карты и показал, что намерения его достаточно серьезны. Теперь он наверняка столкнется с круговым молчанием, его будет подстерегать опасность куда большая, чем до сих пор. Но он и противника заставит подняться из окопов. Несколько раз Пафнутьев поймал выражение Заварзина не то чтобы угрожающее, а приглядывающееся. Да, он, похоже, успокоился. Он просто пережидал этот допрос.

Выйдя от следователя, Заварзин не увидел ни роскошного цвета своей машины, ни ее форм и даже звука захлопывающейся дверцы, которым всегда наслаждался, не услышал. И момента, когда заработал мотор, не почувствовал, хотя прежде это было одно из самых радостных его ощущений. Посмотрев в зеркало, Заварзин увидел сзади отвратительного типа, того самого, который недавно ползал вокруг мотоцикла Андрея. Теперь он совершенно откровенно, расставив тощие кривоватые ноги, фотографировал его, Заварзина.