Арчи смирно стоял у его ноги, разглядывал следователя.

— А вот мы гражданочку попросим и песика с собой забрать, да? — Петруничев улыбнулся просительно.

— Еще чего! На кой мне эта псина нужна? И куда я ее потащу — к подруге? — возмутилась Валерия. — Я ее в первый раз вижу, откуда он ее взял, не знаю!

— Та-ак, а что же делать на самом деле? — Петруничев почесал лысину. — Придется в отдел, что ли, везти? Не оставишь же здесь, а?

— Ну да, — ехидно улыбнулся сержант. — Дежурный будет рад, а то ему тоска ночью сидеть рядом с обормотами всякими в обезьяннике. С собакой хоть поговорить можно по-человечески.

Арчи лежал у окна душного следовательского кабинета, куда его привезли ночью. В кабинете густо пахло мужским духом, лежалой бумагой, смазкой для оружия, пылью… Арчи беспокойно задремывал, снова просыпался, перекладывал затекшие лапы. По полу скользило голубое пятно от луны, расчерченное на квадраты оконным переплетом. Тихо журчала вода в батареях.

Арчи задремывал, забывался коротким сном, потом вздрагивал — просыпался. Луна мешала или непривычные запахи, он и сам не понимал. Вспоминал стаю: как они там без него? Морозной ночью собаки обычно сбивались в кучу, прижимаясь друг к другу, — так было теплее. Молодняк и суки лежали в середине, кобели по периметру, на случай нападения. Пару молодых кобелей оставляли сторожить — они ложились с тех сторон, где было наиболее опасно, и дремали вполглаза.

Этот порядок завел сам Арчи, когда стал вожаком. До него водил стаю Безухий — мощный метис овчарки и ротвейлера. Широкогрудый, большеголовый, он жестко поддерживал порядок, но не слишком заботился о безопасности. За что однажды и поплатился — один попался на дороге конкурирующей стае и в жестокой схватке с тремя сильными кобелями погиб.

Молодого Арчи, прибившегося к его стае, Безухий выделял из своры других собак. Любил наставлять, делясь своими жизненными наблюдениями за людьми и собаками.

— Люди злые, — спокойно объяснял он молодому псу. — Злее нас. Мы деремся за жратву или за сук. А они — просто так, от злости, могут и друг друга убивать, и нас. Лучше им на глаза не попадаться — меньше проблем. А иногда прикинутся добренькими, кусок кинут — а там стекло битое или яд. Не верю я им. Ты, пацан, слишком уж им доверяешь, все бегаешь, в глаза заглядываешь… Ты это брось! Звери они, люди-то…

Но Арчи тогда еще верил, что найдет своих хозяев, и правда пытался заглядывать в глаза тех, кто казался ему похожим на Хозяина, или Хозяйку, или даже на их детей. Иногда глаза попадались добрые, его пытались приманить, протягивали какую-нибудь еду. Но он уже видел, что ошибся, а чужих все же побаивался, поскольку уже и сам, а не только со слов Безухого, знал, что люди могут обманывать.

А теперь молодняк остался без его опеки и защиты. Как они там?

Петруничев с вечера договорился с дежурным по отделу, чтобы тот время от времени подходил к двери кабинета, слушал — не просится ли пес на улицу. Уходя, налил воды в пластиковую тарелку, положил рядом печенье.

— Извини, брат, больше ничего нету, завтра поесть принесу.

Придя на работу утром и едва затворив за собой дверь, поспешил выложить из пакета еду для собаки — вареное мясо вместе с костью, пакет кефира, хлеб. Достал побитую миску, вылил кефир, покрошил хлеб, рядом на газету положил мясную кость.

— Ешь давай, братишка, а то ноги таскать не будешь. Ты пока полежи, потом, может, договоримся, в питомник милицейский тебя возьмут, хотя бы на время. — Петруничев достал из сейфа папки, уселся за свой стол. — А то мне, сам понимаешь, возиться с тобой некогда.

Арчи нехотя полакал кефир, деликатно погрыз кость. Ему нужна была возможность уйти отсюда, из этого прокуренного помещения, от этого заботливого дядьки. Но сделать это можно было, только прикинувшись спокойным и послушным. А это он умел.

Давно, когда он только потерялся, его подобрала странная женщина Вика. Привела домой, где у нее жило еще восемь собак и множество кошек. Арчи был настолько голодный, что даже не отреагировал на кошачий запах, захлебываясь, съел миску крупяной бурды, налитую сердобольной Викой. И потом почти сутки спал на куче какого-то тряпья, набитые долгими скитаниями лапы дергались во сне.

Вика спала на другой похожей куче, со всех сторон ее окружали кошки, собаки вповалку лежали на свободном от хлама полу, который был больше похож на утоптанную землю. Когда Арчи проснулся и еще раз поел остывшей похлебки, он уже вполне был в силах бежать дальше, искать своих хозяев. Но Вика еще не проснулась, и он долго сидел перед замызганной дверью, ждал.

Проснувшись, Вика по очереди стала выводить собак на улицу. И когда пришел его черед выйти на двор вместе с облезлой сукой-овчаркой и двумя клокастыми болонками, он резко рванул из рук Вики квелую веревку, которой она обвязала его шею, и побежал к арке, через которую был виден поток машин на магистрали.

Совесть его не мучила, хотя он и был благодарен странной Вике, укутанной в два потрепанных пальтишка, одетых одно на другое. Но, во-первых, он был бы для нее лишней обузой, а во-вторых, должен был найти своих хозяев во что бы то ни стало. Да и кошек терпеть не мог — еще не хватало делить с ними кров…