Я глянул вниз и далеко внизу среди скал заметил несколько лошадей, оседланных для верховой езды и в отдалении еще одну лошадь привязанную к дереву. Это была пегая лошадь с уздечкой и седлом, отделанном серебром.

Я понял, что мужчины должны быть по ту сторону скал, и я насчитал девятнадцать лошадей. И эти девятнадцать мужчин не были теми, c которыми я хотел бы связываться, особенно, если они вдруг окажутся враждебны к незнакомцам, а у меня имелись основания полагать, что они наверняка будут враждебны. Поэтому я решил вернуться. Во всяком случае, эти мужчины верно просто меняли клейма на чужом скоте или обсуждали детали ограбления дилижанса или какое другое личное предприятие, но это было не мое дело. И я вернулся на развилку.

Когда я вернулся, незнакомец ушибленный скалой все еще валялся в отключке и я задал себе вопрос очнется ли он вообще. Но это была не моя забота, поэтому я просто оттащил его в кусты, где он непринужденно отдохнет в теньке, и поехал вниз по тропе на запад. Я знал, что через несколько миль будет Пайт и к тому же я почувствовал сильную жажду.

И действительно, через несколько миль я наткнулся на вышеупомянутый городишко, расположенный на равнине среди холмов, пекущийся на солнце. В общем, просто скопление хижин со снующими в большом количестве женщинами и детьми. В городишке имелись ко всему прочему магазин, небольшой ресторанчик и просторный салун. Время было слегка за полдень, жара стояла просто адская.

Я привязал лошадь брата Билла к коновязи в тени салуна, рядом с другими изнывающими от жары лошадьми, а сам зашел в салун. Там был большой бар, где одни мужчины пили, а другие резались за столами в покер.

Что-то здесь не так, подумал я. Когда я вошел в салун, люди опрокидывающие стаканчики с виски, да и держащие карты в руках, обернулись на меня и изучающее смотрели, пока я шел к барной стойке. Мне срочно пришлось опрокинуть пять-шесть стаканчиков, дабы скрыть своё смущение. Одни нервно сучили ногами и сплевывали на покрытый опилками пол, другие подергивали себя за усы. Мне стало любопытно, придется ли пострелять, что бы покинуть это местечко совместного времяпрепровождения. Я знал, что смогу покинуть их при любом раскладе. Наконец, один из них агрессивно двинул ко мне и выпивающие в баре с любопытством начали нас окружать. Играющие в карты также бросили своё занятие, и принялись брать меня в окружение. У них могло и получиться, не прижмись я спиной к стойке. Этот парень был почти так же высок как и я, но намного тяжелее. Ну и у меня, разумеется, не было таких моржовых усов.

— Кто ты? — подозрительно спросил он.

— Я Бакнер Дж. Граймс, — терпеливо ответил я. — Я из Техаса направляюсь в Калифорнию и здесь проездом.

— Что нового? — спросил он.

— Леопард, — брякнул я, находясь в подпитии.

— И что это такое? — потребовал он ответа.

— Я не знаю, — признал я. — Кажется это из книги. Я думаю, что это леопард.

— Но что такое леопард? — спросил он.

— Это пятнистая кошка наподобие пантеры, — подал голос один из мужчин. — Я видел одну такую в цирке в Санта-Фе.

Большой парень некоторое время обдумывал услышанное, а затем он сказал что нужно немедленно выпить, несмотря на то что мы уже были сильно навеселе.

— Вы не знакомы с Мак-Брайдом? — словно вспомнив что-то, спросил он.

— Никогда не слышал о таком, — ответил я.

Все внимательно смотрели на меня, когда он спросил, а некоторые даже держали руки на своих пушках. Но когда я сказал, что ничего о нем не слышал, они сразу расслабились и вернулись к прерванным развлечениям — игре в покер и выпивке. Мне показалось, что они мне поверили. Отец всегда говорил, что у меня лицо честного человека. Он сказал что люди могут решить что я достаточно глуп что бы сочинить ложь.

— Садитесь, — пригласил он, тяжело усаживаясь в кресло и погружая усы в лохань с пивом.

— Я Белдон Наваха. Я шериф в Пайте и всей его округе и никому не позволено говорить обратное. Любой здесь или за или против меня, а если он против то он из людей Мак-Брайда, и он не жилец в этом городе.

— А кто такой Мак-Брайд? — спросил я.

— Помесь гремучей змеи и скунса, — ответил Белдон, мощно глотнув пива. — Но не произносите слово скунс рядом с ним, если желаете остаться в живых. Когда его вышвырнули из Невады, линчеватели и в знак любви и уважения обвязали мертвого скунса вокруг его шеи. Скунсы с тех пор для него больной вопрос. Если кто-нибудь в его присутствии произносит слово скунс, он воспринимает это как личное оскорбление и соответственно действует. Когда природа раздавала души, она позабыла ему ее дать. Он правил этим городом, пока я не отобрал его у него.

Он вытер усы тыльной частью ладони и добавил.

— У нас были разборки на прошлой неделе, и уменьшение численности населения оказалось большим и внезапным. Но мы загнали этих крыс в горы и они все еще там, если не сбежали из страны.

Я подумал о людях, замеченных в горах, но ничего не сказал, ибо был воспитан в местах где вовремя закрытый рот это искусство практикуемое всеми, кто хочет дожить до седой старости.

— Этот город должен иметь главу, — сказал Наваха, наливая мне выпить. — Здесь не действует закон, но кто-то должен поддерживать порядок. Я не святой, но я намного лучше, чем Мак-Брайд. Если ты мне не веришь спроси жителей Пайта. Со мной жизнь человека здесь вне опасности. Пока я здесь веду дела, любая женщина может пройти вниз по улице без того что бы ее жестоко оскорбили. Черт возьми, если честно я мог бы многое порассказать тебе про те вещи, что творил здесь Мак-Брайд и его дьяволы.

Я согласился с тем что теперь здесь все выглядит мирно.

— Пока я в седле, так и будет, — сказал Белдон.

— Скажи ты не хотел бы поработать на меня?

— Что придется делать? — спросил я.

— Хорошо, я скажу. У меня есть и другие большие интересы кроме Пайта. Эти парни, которых ты видишь здесь это не все люди, которые работают на меня. Часть их сейчас внизу близ Орлиной реки гонят стадо вверх от границы которая ты знаешь не так уж и далеко.