В алхимическом тексте можно обнаружить интересную параллель этому сновидению:

Ведомо ли тебе, что характер человека образуется из души и тела; посему должен ты соединить их — ибо философы, которые в момент приготовления вещества предоставляют возможность

20 М. Esther Harding, Psychic Energy: Its Source and Goal, Bollingen Series X (New York: Pantheon Books, 1947), p. 450.

17

супругам соединиться в любовных объятиях, обнаруживают выделяющуюся из веществ золотистую воду 21.

Золотистые кристаллы и золотистую воду можно понимать как сущность сознания, тождественную Самости.

Несмотря на описание, проникнутое эротикой, coniunctio противоположностей далеко не всегда является приятным переживанием. Зачастую оно подобно распятию. Крест — символ брачного союза горизонтали и вертикали, двух противоположных плоскостей. Подобный конфликт, напоминающий муки на кресте, может обернуться невыносимой агонией. Августин с поразительной откровенностью уподобляет эротическое слияние распятию Христа:

Подобно жениху вышел Христос из своей горницы, вышел с предчувствием своего бракосочетания на просторе мира... Он пришел к брачному ложу креста и, взойдя на него, претерпел свой брак до конца... соединился с супругой навечно 22.

Соединение противоположностей в сосуде эго — существенная особенность творения сознания. Сознание — это нечто третье, возникающее из конфликта двойственности: эго как субъекта и эго как объекта, эго как активной силы и эго как пассивной жертвы, эго как начала, заслуживающего похвалы, и эго, заслуживающего осуждения. Таким образом, конфликт взаимоисключающих состояний, парализующий психику, может порождать третье, трансцендентное состояние, в котором происходит расширение сознания.

При таком подходе очевидно, что символизм Троицы с точки зрения психологии имеет отношение к творению сознания. Отец и Сын, подобно Богу и человеку, — противоположности, которые вступают в конфликт на кресте. Святой Дух — это третья сила, способная примирить противоположности, возникающая в результате их конфликта и обязанная своим возникновением и Отцу, и Сыну 23. Таким образом, Святой Дух (Параклет) может возникнуть лишь после смерти Сына, иными словами, сознание — это резуль-

21 А. Е. Waite, ed., The Turba Philosophorum (London: William Rider and Son, Ltd.., 1914), Dictum 42, p. 134.

22 Quoted in С G. Jung, Mysterium Coniunctionis, CW 14, par. 25, note 176. См. рус. перевод К. Г. Юнг. Mysterium Coniunctionis, Киев. 1997, пар. 25.

23 See Jung's essay, «A Psychological Approach to the Trinity», in Psychology and Religion, CW 11, pars. 277—279. Рус. перевод см. К. Г. Юнг. Ответ Иову. М., 1995, с. 91—92.

тат конфликта двойственности. Следовательно, Христос мог сказать: «Лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам, и Он пришед обличит мир о грехе и о правде, и о суде [противоположности и их разрешение] (Иоан. 16, 7—8).

Утешитель — это Святой Дух, который «научит вас всему» (Иоан. 14, 26) и «наставит вас на всякую истину» (Иоан. 16, 13).

То, о чем говорится в послании, с психологической точки зрения имеет отношение к тому, что эго каждого индивида станет потенциальным сосудом для реализации безличностной функции сознания. Вот что пишет по этому поводу Юнг:

Сошествие Святого Духа на людей равносильно воплощению Бога. Христос — сын Бога и божественный посредник, является первенцем и божественной парадигмой, за которой последуют воплощения Святого Духа в других тонко чувствующих

людях 24.

Таким образом, библейское заявление о Параклете предвосхищает новый миф, согласно которому эго каждого индивида потенциально является сосудом, способным нести в себе сверхличное сознание. Слова Господа, обращенные к Павлу, могут быть переадресованы каждому человеку. «Он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое» (Деян. 9, 15).

Образ эго как сосуда приводит нас к важной идее о том, что человек призван быть носителем сознания, то есть воплощением безличностного. Два основных архетипических образа воплотили эту идею в мировой религии — Будда и Христос. Благодаря этому мы имеем возможность сравнивать и сохранять объективность. Только один образ, олицетворяющий собой высший смысл, может являться лишь объектом религиозного поклонения, но понят быть не может. При наличии же двух образов можно обнаружить нечто третье, присущее обоим; в результате понимания этого происходит расширение сознания. И Христос, и Будда в нашем представлении являются носителями сознания. Характерно, что образ, сформировавшийся в западной культуре, отражает сущность эго, а восточный образ — сущность Самости. Два этих образа составляют основную пару противоположностей. Распятый Христос и погру-