ИгуменьяАрсения(Себрякова.+1903) о пятом томе сочинений свт. Игнатия писала: "Я читаю этот том, как изречения святых Отцов". "Читала с большим удовольствием, с душевным утешением и назиданием. Дороги слова самого Владыки".

ИеромонахНикон(Беляев): "Сочинения преосвященного Игнатия необходимы, они, так сказать, азбука духовной жизни".

СхиигуменИоаннВалаамский: "Епископа Игнатия я читал еще новоначальным послушником, но все его слова помню и теперь: проходящим молитвенный подвиг просто житья нет от буквоедов. Ах, как справедливо сказал мудрый епископ, и это у него вытекало из своего духовного опыта".

ИгуменНикон(Воробьев): "Как я благодарен ему за его писания! Не понять и не оценить его — значит, ничего не понимать в духовной жизни. Смею сказать, что сочинения епископа Феофана (да простит мне св. владыка) — —работы школьника по сравнению с трудами профессора — творениями епископа Игнатия (Брянчанинова)".

"Все его писания взяты из Отцов и приспособлены для нас. Он пишет о самом нужном — о покаянии, которое есть единственная дверь ко всему доброму".

Аскетические творения святителя Игнатия (Брянчанинова) являются своего рода святоотеческой энциклопедией духовной жизни христианина. Непреходящая их ценность заключается в том, что он передаёт не просто свой личный опыт молитвенного делания. Они ценны для всех православных христиан тем, что Святитель Игнатий в доступной форме переложил учение предшествовавших святых Отцов по всем основным вопросам духовной жизни, и соотнес это учение с бессильными силами современного ему монаха и мирянина, погруженных в водоворот стихий этого мiра. Значимость творений Святителя особенно возросла в настоящее время в связи с оскудением духовных руководителей. Хотя и в его эпоху проблема духовного руководства стояла очень остро. "Богодухновенных наставников нет у нас!" (1, 274)[1], — писал он в середине XIX-го века и уже настойчиво рекомендовал своим современникам руководствоваться Священным Писанием и творениями святых Отцов с советом старших, т. е. более опытных в духовной жизни, братьев.

Это, прежде всего, относится к важнейшему деланию в духовной жизни — молитве. Святитель Игнатий, утверждая согласно со всеми святыми, что "молитва есть мать добродетелей и дверь ко всем духовным дарам" (2; 228), и перечисляя общие требования к правильной молитве, настоятельно указывает при этом на особые условия для того христианина, который становится на путь молитвенного подвига. Несоблюдение этих условий, предупреждает он, делает молитву подвижника в лучшем случае бесплодной, но большей частью — средством его глубокого повреждения. Сравнение учения свт. Игнатия о молитве Иисусовой с учением "Откровенных рассказов странника" и современного афонского старца Харалампия дает хорошую возможность уяснения, как этих условий, так и многих других положений данного вопроса.

Истоки молитвы и ее цель

Естественно обратить внимание, прежде всего, на причины, по которым христианин приступает к деланию молитвы Иисусовой. Святитель Игнатий рассматривает этот вопрос в контексте безусловного соблюдения одного из основных законов молитвенного делания — постепенности в прохождении его пути и важности правильного его начала.

Сопоставим эту мысль свт. Игнатия с повествованием в "Откровенных рассказах странника".

Первое, что обращает на себя внимание, это чисто внешняя причина, по которой Странник приступил к исканию молитвы. "Непрестанно молитеся. Сие изречение[апостола Павла]особенно вперилось в мой ум, и начал я думать, как же можно беспрестанно молиться, когда необходимо нужно каждому человеку и в других делах упражняться для поддержания своей жизни?" (с. 15)[2]. "Сильное желание и любопытство возбудилось во мне" (19), — говорит он. Странника мучает мысль о том, как возможно непрестанно молиться, она заставляет его обращаться с этим вопросом к разным лицам, является движущей силой, можно сказать, всех его странствований и трудов. Конечно, он молодой человек, ему всего какие-то двадцать лет. И он еще ничего не понимает в духовной жизни. Однако и его дальнейшая молитвенная практика не только не изменяет первоначальной установки, но и прямо следует по тому же пути.

Если следовать классификации свт. Игнатия, то Странник начинает упражнения в молитве с середины, "прочитав наставление…данное отцами-безмолвниками" и "необдуманно приняв это наставление в руководство своей деятельности", он сразу "без всякого предварительного приготовления усиливается взойти умом в сердечный храм и оттуда воссылать молитву"(I,225). Очень при этом показательно, что единственными источниками, с которыми Странник никогда не расстается и постоянно читает, являются Библия и затем Добротолюбие. "Я шел уже более по ночам, а дни преимущественно провождал в чтении Добротолюбия, сидя в лесу под деревами" (33). Из последнего он выбирает, как правило, наставления, даваемые монахам, значительно преуспевшим в духовной жизни. Впрочем, очень скоро он пытается взойти уже на высшую ступень молитвенного делания: усиленно ищет"немедленно раскрыть в себе благодатную сладость молитвы и прочие благодатные действия ее"(I,225).

Ступени молитвы

Святитель Игнатий пишет: "Упражнение молитвой Иисусовой имеет два главнейших подразделения или периода, оканчивающиеся чистой молитвою… В первом периоде предоставляется молящемуся молиться при одном собственном усилии; благодать Божия… не обнаруживает своего присутствия. В это время страсти, сокровенные в сердце, приходят в движение и возводят делателя молитвы к мученическому подвигу…" (1, 270). "Первоначальные плоды молитвы заключаются во внимании и умилении…. Далее плодом молитвы бывает постепенно расширяющееся зрение своих согрешений и своей греховности, отчего усиливается умиление и обращается в плач" (1, 292).

У Странникана протяжении всех его рассказов не видно обнаружения им действия в себе каких-либо страстей, ни, тем более, "расширяющегося зрения своих прегрешений". Нет и намеков на "мученический подвиг" в борьбе со страстями. Странник, можно сказать, с первого же момента занятия им молитвой Иисусовой погружается в мир блаженства и постоянно говорит лишь олегкости, отрадности(27), несказанной радости и сладости сердечной(65).