[12] Преп. Иоанн, игумен Синайский. Лествица. М. 1873. Слово 30, гл. 20. С. 306.

[13] Термином "мистический" в данном случае обозначается неверный, мнимый духовный опыт в отличие от опыта действительного богопознания, опыта спасения. В настоящее время употребление этого термина приобретает особенно принципиальную значимость, поскольку в том широком его значении, охватывающем добро и зло, истину и ложь, Христа и Велиара (2 Кор. 6, 15), в котором он уже привычно употребляется в философской и богословской литературе, он особенно легко и незаметно вводит в сознание разрушительную идею тождественности по существу аскетических путей всех религий. (См., например: Э. Светлов. У врат молчания. Брюссель, 1971. С. 80–81: "Следуя по пути, проложенному созерцанием, индийские брахманы приходили к тому же, к чему приходили все мистики, в какое бы время и в каком бы народе они ни жили. Яджнявалкья и Будда, Плотин и Ареопагит, Мейстер Экхарт и Григорий Палама, каббалисты и Николай Кузанский, Яков Беме, Рейсбрук и множество других ясновидцев Востока и Запада… Все они, как один, свидетельствуют, что ТАМ… нет ни добра, ни зла, ни света, ни тьмы, ни движения, ни покоя… В священном мраке, скрывающем основу основ, они ощутили реальность Сущего, АБСОЛЮТА. СТРАШНАЯ, непереносимая тайна!…Эту Бездну трудно даже назвать "Богом"… За пределами всего тварного и ограниченного мистическому оку открылась Реальность, которую Лао-Цзы называл Дао, Будда — Нирваной, каббалисты — Энсофом, христиане — Божественной Сущностью (usia, Божеством)").

Эта теософская идея, совершенно обесценивая уникальную значимость Жертвы Господа Иисуса Христа и Его Откровения в деле спасения мира и уничтожая фактически само понятие Истины в религии, лишает тем самым человека даже мысли о возможности роковой ошибки в наиболее сложной и ответственной области жизни — духовной, превращая его таким образом в слепую игрушку своей мечтательности, гордыни и часто откровенно демонических сил.

Аскетическая, литургическая, гимнографическая и вся та письменность на русском (славянском, церковнославянском) языке, авторами которой являются люди духоносные, не употребляет термина "мистический", когда говорит об истинной святости, духовности, богообщении, хотя и употребляет много греческих слов без перевода. Одной из причин этого является та простая мысль, что язык дан для смешения их. Ибо в последнем случае люди потеряют "человеческую" связь друг с другом и с самой жизнью, тенденция к чему все очевиднее нарастает в богословии, философии и в целом в гуманитарной сфере современной мысли. Но смешение понятий в области духовной, отсутствие взаимопонимания в ней страшнее, чем в любой другой, ибо эта область является фундаментом всех других, основой самого бытия человеческого.

[14] В качестве одной из иллюстраций того, к чему приходит богословие, оторвавшееся от Священного Предания Церкви, от его пути опытного богопознания, можно привести выдержку из одного (из двух главных) доклада на VII Асамблее ВСЦ, сделанного профессором богословия женщиной-пресвитерианкой из Южной Кореи на основную тему Ассамблеи "Прииди, Дух Святой, обнови все творение". Вот несколько заключительных строк из этого пленарного доклада: "Для меня образ Святого Духа проистекает из образа Квань Инь. Ее почитают как богиню сострадания и мудрости религиозные женщины Восточной Азии. Она — БОДХИСАТВА, просветленное существо. Она может входить в нирвану в любое время, когда пожелает. Ее сострадание ко всем живым существам заставляет ее оставаться в этом мире, чтобы дать возможность другим людям достигать просветления. Ее сострадательная мудрость исцеляет все формы жизни и дает им силы плыть к берегам нирваны… Возможно, это могло бы стать также и женским образом Христа Перворожденного среди нас, Того, Кто идет впереди и приводит с Собой других?

Уважаемые сестры и братья, с энергией Святого Духа сломаем же все стены разделенности и "культуры смерти", разделяющие нас. И давайте участвовать в Политэкономии жизни от Духа Святого, борясь за нашу жизнь на этой земле… Сильный ветер Святого Духа дует нам в лицо. Будем же приветствовать Ее (так в тексте! Пер.), вступая в Ее дикий ритм жизни (так в тексте! Пер.). Прииди, Дух Святой, обнови все творение. Аминь!" (Документы VII Генеральной Асамблеи Всемирного Совета Церквей. Канберра, Австралия, 1991…)

Такого рода и подобные им синкретические идеи, активно звучавшие на этом всехристианском форуме (здесь были представлены более 300 церквей и деноминаций), с очевидной тенденцией их развития в экуменическом движении явились причиной официального выступления представителей Православных и Ориентальных Церквей на данной Ассамблее с особым заявлением. В нем, в частности, отмечалось: "Склонность к игнорированию базиса (речь идет о богословской основе ВСЦ, текст которой гласит: "ВСЦ является содружеством церквей, исповедующих Господа Иисуса Христа Богом и Спасителем, согласно Писанию, и потому стремящихся исполнить их общее призвание во славу единого Бога Отца, Сына и Святого Духа". — А. О.) создала в работе Всемирного Совета Церквей некоторые опасные тенденции. Во многих документах ВСЦ мы не находим утверждения, что Иисус Христос есть Спаситель мира. Мы наблюдаем возрастающий отход от библейски обоснованного христианского понимания:

а) Триединого Бога,

б) спасения,

в) благой вести самого Евангелия,

г) человека как сотворенного по образу и подобию Божию,

д) Церкви, а также иных вероучительных вопросов".

[15] Иван Аксаков, приведя выдержки из Табели о рангах Петра I, приравнявшей священнослужителей к соответствующим светским чинам, заключает: "Это уже целое мировоззрение, включавшее самую Церковь в состав государственного правительственного механизма… Результатом — настоящее состояние Церкви, при мысли о котором болезненно сжимается сердце" (И. С. Аксаков. Соч. М., 1886. т.2. С.434).

[16] Достаточно указать хотя бы на представителей так называемого "нового религиозного сознания" в этот период, у истоков которого стоит В. С. Соловьев.

[17] Еще А. Кошелев в свое время с горечью писал А. Хомякову: "Мы сделали из веры покойные кресла… и в них посиживаем… Это зло, по-моему, вреднее, опаснее самого неверия, ибо оно ему корень". Действительно, вера, ставшая предметом интеллектуальных упражнений и спекуляций в "покойных креслах", а не подвигом жизни, вреднее самого неверия, ибо, полностью охлаждая душу, вырождая ее, создает в то же время яркую иллюзию "религиозного возрождения".

[18] Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Париж, 1981. С. 492.

[19] Там же. С. XV, XVI.

[20] Богословские труды, сб. 28. М., 1987. С. 309–310, примеч. 8.

[21] Там же. С. 309, прим. 5.

[22] Там же. прим. 6.

[23] М. М. Тареев. Новое богословие. — Богословский вестник, 1917, № 6/7, 8/9; Церковь и богословие. — Богословский вестник, 1917, № 10/12.

[24] С. Н. Трубецкой. Собр. соч. М. 1908. т. 2, С. 1.