Другое дело — политики, которым вообще нельзя доверять при всей их изысканности. Перед встречей с ними следовало расслабиться.

Саёри ждала в саду. Она надела белое платье без лямок, в котором снималась в последней сцене его фильма. Она повернулась спиной, чтобы он помог расстегнуть молнию.

Один из монахов принес коврик и раскатал его под решеткой, увитой глицинией. Иванага притянул Саёри к себе, лег на спину и, не двигаясь, смотрел в небо, пока она работала, двигаясь на нем, медленно, тщательно, именно так, как он научил.

Молодой монах стоял у ворот и наблюдал. Лицо его было бесстрастным. Красные стрекозы кружились над бассейном. Иванага видел вершину Фудзиямы, поднимающуюся над облаками.

Господин Землевладелец случайно увидел господина Избирателя на чемпионате по борьбе сумо в Нагое. Тот сидел впереди в специальной ложе вместе с чиновником из русского торгпредства и переводчицей. Когда борцы вышли в последний раз, господин Землевладелец услышал голос господина Избирателя, выкрикнувшего имя своего любимца — новоиспеченного чемпиона с туловищем, как у молодого слона, и лицом ребенка.

Господин Землевладелец рассмотрел этого парня в театральный бинокль. Наиболее крупные борцы, говорят, еле доводят раунд до конца и не могут сами вытереться в туалете. Им приходится полагаться на юных учеников, которые их обслуживают во время тренировок. Грудь молодого чемпиона напоминала пару мешков цемента, с ягодиц и бедер свисала избыточная плоть. Он весил 180 килограммов. Его противник, ветеран сумо, выглядел несколько приличнее. На голове у него было лишь столько волос, сколько нужно, чтобы завязать их традиционным узлом. Сидя на корточках, он хмурился в ожидании сигнала.

Веер судьи резко опустился. Животы борцов сошлись с хлопком, который эхом отозвался по залу. Последовали нерезкие движения… десяток ударов по лицу и груди… бешеный возглас судьи… обхваты руками за пояса… ступни ног, утонувшие в песке… рев публики, удвоенный акустикой зала… и неожиданно все было кончено. Молодой чемпион лежал на спине, сваленный простой подсечкой. Ему не удалось сдержать инерцию атаки, и опытный противник воспользовался этим.

Господин Землевладелец спустился на три ступеньки, чтобы поприветствовать господина Избирателя. Переводчица объясняла русскому гостю правила борьбы. Тот весело кивал и прикладывался к чашечке с сакэ. Господин Избиратель разочарованно смотрел на молодого чемпиона, вразвалку идущего в раздевалку.

— Еще не хватает мощи, — пробормотал он после обмена приветствиями. — Вот когда он наберет двести килограммов, он будет непобедим.

Господин Землевладелец кивнул.

— Жаль, что так вышло с кабинетом министров Минакавы, — сказал он. — Он ведь хорошо вел дела с американцами.

Внезапная вспышка внутрифракционной борьбы, в результате которой кабинет министров ушел в отставку, была огорчительной. В Минакаву вложили много.

— Всегда был слишком рационален, — сказал господин Избиратель. — Хвастал контактами с иностранцами вроде Киссинджера и Шмидта, но не понимал свой народ, совершенно не понимал. И не понимает.

Господин Землевладелец взглянул на русского. Тот уже обнимал переводчицу, уча ее петь застольную русскую песню.

— Я полагаю, будет борьба за лидерство, — негромко сказала он.

— Ситуация неоднозначна, — заметил господин Избиратель. — Фракции центра парализованы. У них нет кандидата. Очистилось место для среднеарифметического персонажа, выдвинутого противниками генеральной линии на основе компромиссов. Возможен Исидзака.

Господин Землевладелец удивленно сморгнул, услышав фамилию незначительного деятеля из незначительной фракции, известного тем, что постоянно лез с бестактными комментариями по вопросам разного плана: от колонизации Кореи до судьбы американских этнических меньшинств.

— Исидзака! Ну, нет!

— Мы так и думаем. Это фигляр. Но, к сожалению, он располагает исключительной поддержкой. Он раздает наличные молодежи, независимо от партийной принадлежности. К примеру, новички моей фракции уже получили от него по десять миллионов в подарок на лето.

Господин Избиратель думал о том, как приход к власти администрации Исидзаки скажется на его собственном положении. Исидзаке лет пятьдесят пять. Если он начнет продвигать людей своей возрастной группы, фракционная иерархия рухнет. Люди более старшего поколения, которые десятилетиями ждали своего часа, с трудом пробираясь наверх, несомненно будут отброшены от кормушек.

— Не беспокойтесь, — сказал он не очень уверенно. — Исидзака долго не продержится. Стоит ему отпустить первую из его глупых реплик, мы сбросим его.

Следующие борцы начали с разминки, подбрасывая в воздух соль и похлопывая себя по животам, как по барабанам. Возбуждение публики вновь достигло апогея. Господин Землевладелец вернулся в свою ложу. Этой схватки он ждал: самый старший из чемпионов-тяжеловесов против молодого быка в облике человека с Хоккайдо. Господин Землевладелец хотел бы, чтобы этого молодого быка противник отбросил к первому ряду зрителей. И желательно — с грохотом. В конце концов надо уважать заведенный порядок.