Когда в глазах перестали метаться зайчики, я обнаружил себя на какой-то поляне, на краю которой возвышалась каменная рамка портала, древняя, заброшенная, вся заросшая мхом и лишаями. В центре поляны было возведено капище, отдаленно напоминающее Стоунхендж. Все окружающее пространство было наводнено народом, в основном орками, гоблинами, дроу и людьми в черных балахонах послушников церкви Черной ямы.

Пара здоровенных орков с ожерельями клана Кровавого клыка на шеях отволокла меня под деревья, там стояло тринадцать железных клеток, в одну из которых меня и закинули. Человечек в черной тоге обшарил меня с ног до головы, отобрав все, кроме набедренной повязки, вышел и закрыл дверцу клетки на амбарный замок, после чего про меня, казалось, все забыли.

Дроу-паук не соврал, где-то через полчаса все тело стало колоть незримыми иголками, как онемевшую отсиженную ногу, а потом я смог двигаться, сначала еле-еле, затем получше.

В углу клетки валялся ворох соломы, прикрытый одеялом из драных облезлых шкур, кишащих клопами. Рядом стояла очень грязная деревянная чашка, вся лоснящаяся от крови и сала, а немного дальше — глиняный кувшин с отбитой ручкой, наполненный застоявшейся вонючей водой. В противоположном углу под полом из тех же прутьев была выкопана яма, выполняющая роль здешних удобств.

Такой уровень комфорта для заключенных вызвал мое безмерное удивление, оркам, гоблинам, да и вообще всем темным народам, не говоря уж о дьяволопоклонниках, такая забота об узниках совершенно несвойственна, любопытно…

— Добро пожаловать в нашу дружную компанию, — прозвучал мелодичный голос из соседней клетки. — Значит, эти свиньи добыли и орка, осталось всего двое.

С трудом поднявшись, я повернулся на голос. В соседней ржавой кутузке, сделанной, как и моя, из толстых прутьев, стояла молоденькая девушка в драной дерюге. Остренькие ушки и бесподобные пропорции стройного тела делали ее похожей на эльфийку, но были и отличия. Все-таки эльфийки менее массивны, у них нет сероватого оттенка кожи, и вроде бы не встречается четвертый размер груди. Я до этого момента не встречал девушек-дроу, но, вне всякого сомнения, это была она.

— Привет, коллега по клетке, — поздоровался я. — Кто ты и где мы?

— Я Иллин из дома Серых кошек, ныне мертвого дома, эти мерзкие Рыжие скорпионы убили всех, не осталось даже ребенка, потому что ребенок вырастет и обязательно отомстит.

— А ты?

— Мне, как и тебе, осталось жить недели две, это максимум, потом нас принесут в жертву, это, кстати, и есть ответ на вопрос, где мы, вон там капище Фурия, в котором нас зарежут. — Девушка махнула рукой в сторону поляны с телепортом. — А кто такой ты и откуда?

— А это главная гнусь в гнойном нарыве Диких земель Торнгарде, — прозвучал рядом хриплый бас, за дверью клетки стоял Букан-берсерк и торжествующе лыбился своим свиным рылом. — Ну как, Торн, кто теперь победитель, а? Как тебе нравится твой нынешний терем, великий лорд? Гы-гы, а ведь хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Недаром говорят, что, общаясь с мудрецом, умнеешь, а беседуя со свиньей, можно и захрюкать. Потому говорить с Буканом было глупо, а во рту у меня после отравления паучьим ядом скопилось очень много противной тягучей слюны, даже скорее слизи, следовательно, самым логичным и правильным было плюнуть всем этим ему в рожу, что я и сделал.

Вождь Кровавых клыков пару секунд неверяще смотрел на меня, отирая физиономию, потом глаза орка заволокла красная мгла, и Букан с громким рыком ринулся вперед.

Очевидно, ключа от моей клетки у него не имелось, и потому двуногий хряк попытался дотянуться до моей шеи вытянутыми лапами, ревя что-то вроде «убью!», «порву!», и я решил пойти ему навстречу, в самом буквальном смысле слова шагнув вперед. Длинные обезьяньи руки Букана обхватил меня за горло, а я вцепился в сальные космы вождя Кровавых клыков и изо всей силы рванул на себя, приложив рожей о решетку. По задумке, удар о железный прут вполне мог раздробить переносицу, говорят, при сильном ударе носовая кость проникает в мозг — и кердык, но не вышло, эта рожа успела слегка отклониться. Правда, и так получилось неплохо, ибо, отклонившись, оскаленная свиная морда с размаху вклинилась между прутьями, ободрав скулы и щеки, да там и застряла.

Вождь Кровавых клыков сразу забыл свои первоначальные намерения, отпустил мою шею и вцепился в прутья, пытаясь высвободить свое рыло, а кровожадный рев твари мигом сменился семиэтажными матами.

— Букан, ах ты бедолажка, застрял? — ласково сказал я. — Сейчас, сейчас помогу!

Я никогда не был особо силен в боксе, но уж больно удобной была позиция, да и промазать по такой мишени было бы непростительно, хорошенько примерившись, я изо всех сил и накопившейся злости въехал ему в пачу. Метил-то в кадык, что при попадании гарантировало летальный исход, но сегодня все у меня шло наперекосяк, в момент удара противник открыл пасть, очевидно собираясь сказать что-то гадкое, и кулак пришелся ему в зубы нижней челюсти.

Туша Букана сложным кульбитом отлетела от клетки и въехала в ствол сосны рылом вперед. Костяшки моей руки оказались почти до кости рассажены о зубы двуногого хряка, помотав рукой и подув на ушибленные суставы, я переключил внимание на противника. Дерево оказалось более прочным, чем рыло. Когда вождь Кровавых клыков отлип от ствола, с его разбитой морды капала кровь, а из четырех клыков в наличии осталось только три.

Сплюнув сгустком крови, совершенно обезумевший Букан выхватил кинжал и попытался ткнуть им в меня. Правильно говорил наставник, как следует разозли противника — и он гарантированно проиграет.