– Ганик, – серьезно сообщил я парнишке, одеваясь, – я же сказал, что поделюсь с тобой своими. Сейчас выдам.

Посмотрел на несчастного слугу, сообразил, что у него размокли в карманах какието сухари, и тайком усмехнулся – а я предупреждал!

Но свой мешок распотрошил немедля, едва подошел к костру. Выбрал вещи по погоде, которые больше подходили для путешествия, и выдал сверток молодому оборотню, лежавшему неподалеку от костра с самым блаженным видом.

– Отнеси Ганику и скажи, что сапоги я высушу.

Бастарда проводила парня хмурым взглядом и поставила перед нами полную миску жареной рыбы. Не знаю, откуда она ее взяла, у нас такой посуды не было точно, но рыба была очень вкусной. Я вспомнил бульон, жареное мясо, ловкость, с которой принцесса управлялась с костром, и нахмурился. Мне давно понятно, что ее прежняя жизнь проходила вовсе не в зажиточном доме. Непонятно другое – почему она так упорно изводила воспитателей и гувернантку? Ведь может же быть вполне нормальным в общении человеком!

– Ганик сказал, ты хочешь его оставить в Черуне? – тоном прокурора спросил этот самый нормальный человек, и я едва не подавился от неожиданности и возмущения.

Вот зачем она лезет в самое больное место сапогом?

– Ты сама знаешь, что нас ктото преследует, – как ни хотел я говорить этих слов, а пришлось, – а я обещал его матери, что буду за ним следить.

И почти не солгал. Я действительно обещал матери паршивца следить за ним и прибить собственными руками, если разобьет чтонибудь ценное.

– Я не об этом… – внезапно она отвернулась. – У меня есть в Черуне знакомая, она бы взяла на время.

– Я буду за него платить, – подтвердил я, успокаиваясь. Возможно, и правда у ведьмы Ганику будет лучше.

А кем еще может оказаться знакомая Мэлин?

В путь мы двинулись, едва утешившийся моими штанами и рубашкой Ганик натянул просушенные горячим ветром сапоги и влез на коня позади меня. Его собственную лошадь мы отдали оборотням, перегрузив с нее поклажу на коня Мэлин.

Я на всякий случай привязал мальчишку воздушной петлей, отметив странную деталь: воздушные заклинания получались у меня все легче и брали очень мало резерва. Хотя с резервом происходило чтото и вовсе непонятное, но старый оборотень не мог мне ничего объяснить. Оборотнями обычно становились только самые слабые из имеющих магический дар, получавшие вместе с коконом и дополнительные возможности. Хотя и теряя при этом доверие простых людей, – слухи и легенды всегда были в этих землях сильнее здравого смысла.

Обнаружив, что привязан, Ганик некоторое время веселился, испытывая воздушные путы на прочность, и раньше я обязательно отпустил бы его разочек, чтобы не шутил с магией. Но теперь чувствовал себя едва ли не предателем и потому терпел все выходки малолетнего шалопая. А потом он и сам угомонился и както неожиданно уснул, и мне пришлось подмотать воздушные потоки, чтоб у него не болтались руки и не стукалась о мою спину голова.

Через пару часов я искренне порадовался, что Ганик спит и даже немного укрепил его сон. Волчьи тропы были очень далеки от того, что вообще называется тропами. Мне пришлось забросить тренировки по удержанию своего облика и вплотную заняться дорогой. Бдительно следить за каждым шагом лошадей и прощупывать поисковичками каждый подозрительный камень.

Хотя Аган, молодой помощник Каха, к этому времени слез с лошади и бежал в облике оборотня впереди, старательно обводя отряд мимо всех сомнительных мест.

Вот и возле глубокой расщелины он вдруг резко свернул в сторону, хотя мой поисковик обнаружил на той стороне продолжение тропы.

– Привал, – скомандовал я и остановил коня.

– Маглор Иридос, – хитрый оборотень при моих подопечных разговаривал очень почтительно, – потерпите еще полчаса. Сейчас обойдем эту расщелину, и там будет более удобное место.

– Ках, я потому и приказал остановиться, что хочу прояснить некоторые вопросы. Мне кажется, или вы действительно сами принимаете решения, сможем ли мы проехать в том или ином месте, не считая нужным посоветоваться со мной?

– Не кажется, – смерил он меня оценивающим взглядом, – извини. Просто мы знаем, что не каждому волку под силу преодолеть преграду там, где легко перепрыгнет оборотень. Ну а на что способны ваши лошади, я не знаю.

– Про лошадей и я не знаю, – пришлось признаться мне, – зато знаю про себя. Мэлин, тебя усыпить или так проедешь?