– А ты понимаешь, что ты моя воспитанница и я за тебя отвечаю? – Мне пришлось снова кастовать невозмутимость, чтоб изъясняться строго и ровно, не срываясь на оскорбленный тон. – Понимаешь, что ты еще несовершеннолетняя по законам королевства? И что я вообще маглор?!

– Мне уже почти восемнадцать, – безнадежно пробормотала она, – а в контракте об этом нет ни слова. А маглоры живут с ведьмами, мне бабушка рассказывала.

– Мэлин! Отправляйся спать похорошему или пойдешь под заклинанием, – прервал я ее рассуждения. – И как только исполнится восемнадцать – приходи, я тебе объясню, чем отличается этика маглоров от человеческой в этом вопросе.

– Тогда мне уже дроу будут рассказывать об этом, – зло буркнула она, вскакивая с моей лежанки, и ринулась под свой полог.

– Только если ты этого захочешь, – пожал я плечами и снова погасил светильник.

Второй раз я проснулся сам, на рассвете, как и намеревался. Сходил к ручью умыться, обнаружил, что наши кони мирно пасутся возле самой мельницы, и, плюнув на все правила, создал им корыто с овсом. Как мне все сильнее начинает казаться, смысл запрета таких заклинаний в том, чтобы практиканты не пытались выжить на созданных магией кусках хлеба, а старались найти работу или придумать доходное занятие.

Пока я занимался лошадьми, сообразил, что неплохо бы с утра поесть поплотнее, а заодно выяснить все про проклятие, повешенное на ушедшего в ночь медведя. Я принялся за дело. Разжег костер, поставил на него оставшийся от оборотня котелок, сходил с кувшином за водой. По пути выловил в дальних кустах несколько диких курочек, очистил их охотничьей магией, сложил куски мяса в котелок, залил водой, посолил и бросил несколько душистых листиков дикого базилика. Накрыл крышкой и добавил в костер жара. Все, на этом моя часть работы окончена.

– Мэлин! Пора вставать!

– Уже встала.

Мрачная девчонка с припухшими то ли от сна, то ли от слез глазами вылезла изпод полога и утопала к ручью. А я и не сомневался, что она примется реветь, люди вообще не любят, когда окружающие не потворствуют их прихотям. А ведьмы самая независимая и обидчивая категория из людей, и зачастую еще самая упрямая.

Пока она гуляла, я преобразовал лежанки в кресла и устроился в своем с чашкой кофе, раздумывая над тем, как лучше провести задуманное мною предприятие.

– А мне кофе?

– Ты забыла сказать «с добрым утром» и «пожалуйста».

– Где ты видишь доброе утро? – саркастически буркнула Мэлин, но за последнее время я настолько привык не реагировать на подобные высказывания, что все чаще справлялся с собственным раздражением и без заклинания невозмутимости.

– Я не намерен с тобой спорить на эту тему. Если хочешь кофе, будь вежливой и только.

– Пожалуйста, – прорычала ведьмочка, – сделай мне кофе.

– Вот, – не стал я настаивать на более приветливом варианте обращения.

– А пирожок?

– А вот пирожков не будет. Скоро сварится мясо и будем завтракать. Но ты можешь пока начинать рассказывать историю моего нового сородича.

– Ты ведь не отстанешь? – спросила она безнадежно через несколько минут, отпивая кофе крошечными глотками.

– И не мечтай. Но поторопись.

– Ладно… Но не осуждай нас сразу. Это был Таил, Таилос.

– Как любопытно, – сразу вычислил я странное совпадение имен, – продолжай.

– Думаешь, мне его не жаль? – вдруг взвилась девчонка. – Он же со мной возился, как с родной дочерью! А когда она умерла… ну, подстроила смерть, на него было страшно смотреть.

– Думаю, мне будет очень трудно вас не осуждать, – огорченно вздохнул я, сразу представив, как могли развиваться тогда события. – Сколько лет Таилумладшему?

– Шесть с половиной, – выдавила она угрюмо. – А ты представь, каково было матери, когда она узнала, что королева собирает бастардов?

– А она не могла просто отправить тебя к бабушке? – еще произносил я, но уже понимал, что ничего бы это не дало.

Королева вынудила бы ведьму вернуть себе девчонку, особенно если бы узнала про намечавшееся пополнение в семействе оборотня.

– Как? – саркастически усмехнулась Мэлин. – Таил уже считал нас своей семьей. Пытался меня воспитывать.

– Несчастный, – искренне пожалел я нового подчиненного, – могу представить, сколько он вытерпел.

– Вот почему ты такой злой?

– Тебе не кажется, что это называется не злой, а справедливый? Но рассказывай дальше.

– Не буду.

– Мэлин, прекрати капризничать. Помешай мясо и продолжай, немного рассказывать осталось.

О том, что сказать ей осталось самое главное, я благоразумно умолчал.