Холмс понимающе присвистнул. У меня возникло безумное желание использовать эту бумагу в качестве растопки, чтобы сжечь жилище автора.

— Как видите, меня регулярно извещают о новых замыслах этого щенка, — продолжал Вандервент. — Этот перл журналистики, несомненно, уже отправлен в типографию. Решил вас предупредить, пусть и с опозданием.

— В таком случае мне надо позаботиться о том, чтобы не оказаться на скамье подсудимых.

— Но до чего же наглый мерзавец! — возмутился я. — Нетрудно было вообразить что-нибудь подобное, но это превосходит все ожидания.

Брови Вандервента взлетели вверх.

— Вы предвидели очередное нападение этого прохвоста?

— Доктор Уотсон и я полагали, что вряд ли Тависток прекратит гнуть свою линию, отыскав столь благодатную почву для самовыражения, — объяснил Холмс.

— Ха-ха, — скептически хмыкнул Вандервент. — У меня нет сомнений, что злоба, источаемая этим красавчиком, объясняется главным образом шуткой, которую с ним сыграли субботним вечером.

— Вот как! И что же это за шутка? — безмятежно вопросил Холмс.

— Думаю, вы и сами слышали. Будь моя воля, я бы дал этим парням рыцарское звание. Под покровом темноты они проникли в кабинет Тавистока и устроили там настоящую метель из белоснежных куриных перьев. Ее вызвал тощий цыпленок, которого обнаружили сидящим на столе Тавистока прямо на его отвратительных сочинениях.

Холмс расхохотался и так хлопнул меня по плечу, что некоторое время мне пришлось изучать состояние моей обуви, согнувшись в три погибели.

— Значит, ему прислали белое перо? [35] Надо будет поблагодарить автора этой идеи, если, конечно, его личность когда-нибудь будет раскрыта.

— Поскольку у всех полно забот, не стану больше отнимать у вас время, — сказал Вандервент. — Если понадобится помощь, чтобы выйти из здания, дайте мне знать. Этим шакалам за дверью доставит огромное удовольствие наброситься на Шерлока Холмса за пару часов до его заключения в тюрьму. Произнесите только слово «цыпленок», и аплодисменты вам обеспечены.

На следующий день статья Тавистока сразу же бросилась в глаза читателю с первой страницы «Лондон Кроникл». Как бы внешне флегматично ни воспринял накануне эту новость Холмс, увидев такое поношение в утренней прессе, он швырнул в камин всю газету.

— Вынужден оставить вас на время, Уотсон, но прошу быть дома вечером, — сказал он после кофе, тоста и утренней трубки. — Я планировал, что мы отправимся в Скотланд-Ярд и нанесем визит Лестрейду сегодня вечером, но затем мне пришло в голову, что не стоит дразнить стражей порядка своим присутствием. Инспектор будет здесь в восемь, и мы решим, что делать дальше.

— Я очень рад. Тень, брошенная на вас, лежит непозволительно долго.

— Она, однако, состоит из плоти и крови. Клянусь, Уотсон, я вовсе не хочу держать вас в неведении, но мне необходимо убедиться в правильности своих выводов. Сегодня вечером я постараюсь прояснить ситуацию.

— Буду ждать вас здесь.

— В этом деле вы проявили верность и бесстрашие, мой дорогой доктор. Ваша помощь для меня бесценна.

Я всем своим видом выразил протест, не соглашаясь со столь высокой оценкой своей скромной персоны, но Холмс уже встал и надевал шляпу.

— Скажите миссис Хадсон, чтобы она приготовила ужин на пятерых человек. Если я не вернусь к восьми, значит, меня арестовали. В этом случае пусть накрывает на четверых.

Взглянув на часы во второй раз, чтобы убедиться — еще только четверть восьмого, я услышал за окном стук копыт. Подстрекаемый давно сдерживаемым любопытством, я распахнул дверь гостиной задолго до того, как прозвенел колокольчик у нашей двери, и улыбнулся при виде поднимавшихся по лестнице мисс Монк и Стивена Данлеви.

Впустив их в комнату, я обратил внимание, что на девушке под ее повседневным темно-синим облегающим пальто надето бежевое платье простого покроя из льняной ткани с узкими ярко-зелеными полосками — оттенка ее широко расставленных глаз.

— Превосходно выглядите, мисс Монк.

— О! Так теплее. Я хотела сказать, спасибо.

— Доктор Уотсон совершенно прав, — заметил Данлеви с невинным видом.

— Припоминаю, что и ты говорил нечто подобное. В экипаже. Или около меблированных комнат. А скорее всего, и там и там.

— Скучно повторять одно и то же, — весело пожал он плечами.

— А где мистер Холмс? — спросила Мэри Энн.

— Он вот-вот подойдет. А, Лестрейд! Входите, инспектор.

Доблестный Лестрейд стоял в дверях с таким видом, словно его всю неделю преследовали бешеные собаки и у него только что появилась свободная минутка, чтобы сменить рубашку. Он пожал мне руку и кивнул нашим гостям.

— Здравствуйте, мисс Монк. Ни одно мгновение той памятной ночи нельзя забыть. А вы кто, сэр?