Шрифт:
Annotation
Имя Тимофея Акундинова, выдававшего себя за сына царя Василия Шуйского, в перечне русских самозванцев стоит наособицу. Акундинов, пав жертвой кабацких жуликов, принялся искать деньги, чтобы отыграться. Случайный разговор с приятелем подтолкнул Акундинова к идее стать самозванцем. Ну а дальше, заявив о себе как о сыне Василия Шуйского, хотя и родился через шесть лет после смерти царя, лже-Иоанн вынужден был «играть» на тех условиях, которые сам себе создал: искать военной помощи у польского короля, турецкого султана, позже даже у римского папы! Акундинов сумел войти в доверие к гетману Хмельницкому, стать фаворитом шведской королевы Христиании и убедить сербских владетелей в том, что он действительно царь.
Однако действия нового самозванца не остались незамеченными русским правительством. Династия Романовых, утвердившись на престоле сравнительно недавно, очень болезненно относилась к попыткам самозванцев выдать себя за русских царей… И, как следствие, за Акундиновым была устроена многолетняя охота, в конце концов увенчавшаяся успехом. Он был захвачен, привезен в Москву и казнен…
Евгений Шалашов
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
Евгений Шалашов
ДЕСЯТЫЙ САМОЗВАНЕЦ
Часть первая
БЕГЛЫЙ ПОДЬЯЧИЙ
7154 год от Сотворения мира (1646 год от Рождества Христова).
Москва.
Сухонький, как лущеная шишка, боярин сидел за длинным столом и мял листы дорогой немецкой бумаги. Не удержавшись — запустил комком в стоящего перед ним дьяка и пристукнул твердым кулачком:
— Из Константинополя грамотка пришла — у турок русский царевич объявился!
Борис Иванович Морозов, царский дядька, коему покойный Михаил Федорович велел заботиться о сыне, был, почитай, главным боярином. Да что там — и на Руси, и в Европе знали, кто нынче настоящий царь в Москве…
Назарий Чистой, думный дьяк и глава Посольского приказа, благоразумно помалкивал, а Морозов повысил голос чуть ли не до визга:
— Почему ж вы, дьяки посольские, головы ученые, самозванца проспали? Или знали, да не докладывали? А?! Отвечай, когда спрашивают?!
Борис Иванович закашлялся, схватил стоявший на столе корец [1]с квасом и принялся пить, словно хотел вымыть из горла гнев.
«Ну, вроде выдохся!» — решил дьяк и начал оправдываться:
— Прости, Борис Иванович, — не ведали мы о самозванце. Истинно — ни сном ни духом не ведали! Послы константинопольские, сиречь стамбульские, нам не подчиняются и отписок в приказ не шлют…
— Знаю, что не подчиняются… — буркнул Морозов, успокаиваясь. — Иначе — другой бы разговор был: не то что с шапкой бобровой, а с головой бы распростился. Ладно, садись, — смилостивился боярин.
Назарий Петрович с опаской присел на край тяжелого табурета.
— Так вот, думный дьяк Чистой, — продолжил между тем боярин Морозов. — Должен ты сего самозванца сыскать и к нам доставить!
— Что за самозванец-то? — осторожно спросил дьяк. — Кто таков-то?
— Ну, если бы я знал… — фыркнул боярин, поправляя высокую шапку. — Посланник, князь Телепнев, пишет, что зовется Иоанном Каразейским-Шуйским.
— А точно самозванец-то? — осторожно поинтересовался дьяк. — Вдруг — правда…
— Не вдруг, а точно! — прикрикнул Морозов. — Не было у царя Василия сыновей. Точно тебе говорю! Было у него от жены две девки, да обе во младенчестве померли. Да и молод, чтобы сыном Шуйского-то быть…
— Князь Телепнев сам-то вора ловить не пытался? — деловито спросил Назарий Петрович.
— Ну, как же, пытался. Только, — развел боярин руками, — разве ж они выдадут?! Им, басурманам, на руку, чтобы новая Смута у нас завелась.