Ладно, надо успокоиться. Даже если все сказали, что Гоша изменился, он будет стоять на своем. Ничего не знаю, и все! Нужно дойти до Лианы. Она наверняка уже все обсудила с Ольгой. И что у них там за секреты? Черемнов пытался выспросить у нее, но она молчит, как партизан! Вот будет спутница жизни! Лучше и не придумаешь!

Правда, Мариша удивилась, что в их паре любит только он. Видимо, для нее такой вариант неприемлем. Ей или все, или ничего. А он живет по другому принципу – в любви всегда оба слепы. Она не видит, как нужна ему, Анатолию, а он не замечает никого, кроме нее. Как было бы смешно, если бы не было так грустно! И почему это произошло именно с ним – с таким расчетливым и стойким к любым обстоятельствам?

А кстати, кто эта Мариша? На следователя она не похожа. Может, ведет записи беседы? Но она ничего не писала. Странно… А впрочем, плевать на нее. Хотя она и симпатичная. Но, к сожалению, его, Анатолия Черемнова, не интересуют просто симпатичные. Ему нужны самые лучшие! И пусть знакомые говорят про Лиану, что он еще хлебнет с этой девицей. Ему все равно. Хотя нет! Все наоборот. Ему очень хочется острых ощущений. Чтобы каждый день был как последний. И если все же ему когда-то это надоест, он будет думать о своей дальнейшей судьбе. Потом, но не сейчас. Сейчас самое главное, чтобы Эрик ни о чем не догадался и не начал копать там, где не следует.

– Прекрасный ужин! – искренне похвалил Эрик Марту Игоревну.

– Спасибо, мне очень приятно, – покраснела она.

– А вы где-то учились или самородок?

– Бабушка у меня была с Украины, – сказала женщина, убирая со стола. – Вот она меня всему и научила.

– Я люблю украинскую кухню, – заулыбался Эрик. – Особенно галушки со стручковой фасолью и сало.

– Я обязательно сделаю это для вас. Вы ведь пока не уезжаете?

– Нет, несколько дней мы точно пробудем в этом доме. Нужно же найти убийцу вашего хозяина.

– Нужно! – закивала она. – Я с самого утра места себе не нахожу. На кухне мне еще спокойно. А как подумаю о том, что нужно будет идти спать, так меня сразу начинает бить озноб.

– Вы должны опасаться этого только в одном случае, – наставительно сказал сыщик. – Если вы что-то знаете и скрываете это от нас.

– Да что я знаю-то? – удивилась она. – Сижу на кухне практически с утра до вечера. У меня и комната тут рядом, никуда ходить не надо. Так что на второй этаж я поднимаюсь только в крайнем случае. Если Лене нужно помочь.

– А вы часто ей помогаете?

– Нет, только иногда. Например, окна помыть или занавески постирать.

– А сегодня утром вы чем занимались?

– Как обычно, – она пожала плечами. – Ничего нового в моих обязанностях не появилось. Готовила кушать.

– Наверх не поднимались?

– Нет.

– А в период с половины девятого до половины десятого ничего подозрительного не слышали?

– Только Ленкин пылесос, – проворчала Марта. – Она всегда убирается в это время. Как начнет гудеть этим монстром, так сразу хочется уши заткнуть!

– Неужели так громко гудит?

– Очень! В нем много разных функций, видимо, поэтому и гудит.

– А вот этот предмет вам незнаком? – Эрик достал из кармана нож.

– Нет, – ответила женщина, внимательно осмотрев вещицу. – Видать, дорогой. Я однажды видела подобные, когда летала в Турцию отдыхать.

– Значит, не знаете. Что ж… Тогда напишите ваш адрес и номер телефона.

– А чего их писать? Я здесь живу.

– И зарегистрированы здесь же?

– Нет, прописка у меня в другом месте.

– Вот ее и напишите.

– А зачем, если я по тому адресу все равно не появляюсь?

– Так положено.

– Ну, раз положено… – женщина вздохнула. – Значит, положено.

– И последний вопрос, – сказал Эрик, убирая листок в карман. – Вы не заметили, Георгий Семенович в последнее время не изменился?

В этот раз женщина молчала долго. Было видно, что в ее голове бегают одна за другой мысли.

– Даже и не знаю, что сказать, – наконец, ответила она. – Я ведь почти не встречала его в течение дня, поэтому мне трудно судить…

– Нам нужно только ваше мнение, – подбодрил ее сыщик. – Субъективное и непредвзятое.

– Что-то там было, – кивнула она, собравшись с мыслями. – В те минуты, когда он попадался мне на глаза, я замечала за ним какое-то беспокойство.

– Беспокойство, вы говорите?

– Мне так показалось, во всяком случае. То он веселый, а то вдруг уставится на кого-нибудь из домашних странным взглядом. И смотрит, смотрит…

– Что вы называете странным взглядом? – поинтересовался Голубев.