Жизнь идет
вернуться

Куприянов Вячеслав Глебович
Шрифт:

Слух и зрение

На дне ушной раковины замирают ваши гудящие берега, океаны, ваши плещущие заводи, озера, ваши журчащие излуки, реки. Потрясает ваша бесшумность на бездонном лице, слезы.

Трамвайное кольцо

У трамвая есть дети. Ради них открывает он людям душу и люди входят с сумками и с детьми - ради них он ползет по кольцу, забывая мечту о полете Поздно вечером везет последний трамвай уснувшего пьяного, огрызок яблока, прочитанную газету. Пьяного забирают трезвые. За огрызком яблока яблоня не приходит За прочитанной газетой не посылают курьеров. Огрызок яблока, прочитанная газета — все, что привозит детям трамвай. И дети ему говорят: когда мы станем большими, мы станем ракетами и улетим на большое яблоко в небе, пусть оно не станет огрызком. Пусть тогда и о нас напишут в свежих газетах.

Легенда об океане

Однажды от берегов континентов расположенных друг против друга отошли эскадры подводных лодок Чтобы идти незаметно они погрузились под воду заполнив балластные цистерны водой океана и океана не стало Кладбищем огромных черных акул лежали лодки на голом дне океана вплотную друг к другу Их рубки возвышались как пьедесталы для грядущих гениев которые все и всем объяснят. Утро осветило эту железную пустыню и тогда с берегов континентов расположенных друг против друга побежали дети по дну бывшего океана Прыгая с рубки на рубку обжигая подошвы они бежали навстречу друг другу Они уже далеко в океане. Мелькают среди акул их детские платья Лодки могут выпустить свой балласт океан в любую минуту

Игра в жмурки

Все холоднее смерть от холодного оружия все горячее от огнестрельного Играют люди как дети со смертью с завязанными глазами Они кричат ей холодно горячо Как будто так важно в какую из сторон ада уходит тепло жизни

Век бумажных змеев

В век авианосцев и подводных лодок медленно через океан плывут «Кон-Тики» и «Ра». Они доказывают, что наши темные предки переселялись с далекого материка через бездонное море на материк на легких плотах и лодках. В век звездолетов медленно полетят в небеса на бумажных змеях, склеенных из старых стихов, написанных на странных языках, те полетят, кто докажет, что мы, их светлые предки, переселялись через бездонное небо с далекой звезды на звезду на бумажных змеях

Расширяющаяся Вселенная

Расцветает Земля как фиалка друг от друга все дальше ее лепестки Европа Азия Африка Америка Австралия А потом они облетят Люди будут грустить о прекрасной ушедшей весне когда их разделяли только моря и границы

Солнечная система

Солнечная система это подшипник утверждал один техник мы только смазка между землей и небом Скользкие мы люди утверждал техник если бы мы стояли на своем солнце никогда бы не заходило

Твердыня

Почва есть под ногами чтобы поднять голову и предсказать по звездам что среди волн света мы не одни над бездной А ведь говорят прилетали темные существа и про себя говорили что эту землю уже много раз стирали с лица неба

Гении

Из вечности приходят не вовремя чтобы уйти безвременно оставляя нам время Бессмертные они принимают смертельную дозу жизни чтоб становилась более жизненной жизнь

Детские игры

«Мы будем играть в войну,— дети сказали,— и ты будешь фашистом»,— «Нет, я не хочу быть фашистом!» — «Но это,- дети сказали,— совсем понарошке».— «Нет, если уж понарошке, я лучше буду Эйнштейном, таким рассеянным, что, увлеченный чисткой картошки, я позабуду принять участие в создании атомной бомбы. Или пусть я буду Пушкиным, и понарошке убью на дуэли Дантеса, и буду потом одиноко страдать среди монументов Дантесу. Или пусть я буду Бетховеном, и понарошке я никогда не оглохну, и падение снега услышу, но никогда — падение бомб…» Дети кричали: «Мы умеем только в войну!»

Колыбельная

Спи. Во сне сквозь сердце твое пройдет незаметно ночь. Она унесет с собой тени рассветных сомнений, свитки дневных обид, хлопья вечерней тревоги. Утром станет в сердце снова светло, можешь снова начать сомневаться в свете.

Гимн

Лей Солнце лучи лей наводняй воды в травы врастай снегом искрись доходи до наших сердец Когда-нибудь мы начнем светиться тебе вослед