Поезд шел медленно и долго, кружным путем: прямое сообщение Лондон — Фелклиф теперь, очевидно, уже перестало быть важным, и, как показалось Биллу, они чуть ли не по нескольку часов стояли на каждой станции. В купе с ним ехали еще четыре пассажира из Брэдфорда и Илкли, возвращавшиеся с конференции торговцев шерстью. Все они курили трубки, обладали колоссальным запасом пошлых анекдотов и, хотя ехали вторым классом, несомненно, отчитываясь о командировке, поставят в счет вагон первого класса.

«Реконструкция порта в Фелклифе — единственный правильный путь». Билл включил свет над головой и принялся листать брошюру. Судя по всему, выражение «единственный правильный путь» вполне соответствовало действительности. Целый город был приговорен к смерти, чтобы спасти умирающий район. На второй странице был помещен план графства Саут Ридинг, заштрихованный так, чтобы показать плотность населения, а также таблица с данными о промышленной продукции. Процент безработных, а этом районе был самым большим во всей Англии; графство медленно, но верно задыхалось из-за недостатка современного порта для вывоза продукции.

Именно такой порт предполагалось соорудить в Фелклифе.

Билл перевернул страницу и принялся читать программу реконструкции. Мэри много рассказывала ему об этом, но он до сих пор не отдавал себе отчета в том, насколько грандиозной была работа. Предполагалось снести целый город с населением в пятнадцать тысяч человек, соорудить новые доки, взорвать прибрежные скалы для расширения входа в порт, а узенькую речку, излюбленную лососями, превратить в канал, по которому в порт будут заходить баржи, груженные продукцией из промышленных районов, расположенных вдали от моря.

— Вы говорите, три пики, мистер Картрайт? В таком случае я удваиваю ставку. — Спутники Билла принялись за карты; игра проходила весьма шумно.

Да, теперь Билл понял, что Норман Стар действительно заключил крупный контракт, хотя и не без борьбы. Одна из глав так и называлась: «Первоначальные возражения против плана». Фелклиф был популярным курортом с семью отелями, одним из лучших пляжей на всем восточном побережье, а также памятником старины — руинами аббатства, построенного еще при Ричарде Втором. В защиту города выступили три газеты и двенадцать различных организаций, однако правительство настояло на своем.

Прогрохотал встречный поезд, следовавший в южном направлении, и Билл взглянул на часы. Семь тридцать. Позади остались Питерборо и Грэнтэм, равнина Восточной Англии сменилась невысокими холмами, далеко на горизонте показалось зарево доменных печей.

«Трудности при заключении контракта». Их тоже было достаточно. Основная задача программы заключалась в способствовании развитию промышленности в этом районе; почему же в таком случае контракт не был передан одной из местных фирм? Инженер-консультант заявил, что принимать для рассмотрения следует заявки только солидных фирм, имеющих большой опыт в этой области. Несмотря на протесты трех фирм из Йоркшира, Совет по развитию графства Саут Ридинг поддержал рекомендацию.

Однако этим дело не ограничилось. Одна из газет дала понять, что фирма «Стар констракшн» получила подряд на основании какого-то негласного соглашения. Редактор газеты был привлечен к ответственности за клевету, однако у Билла сложилось впечатление, что обвинения газеты вполне могли соответствовать действительности.

Среди картежников вспыхнул спор, грозивший вылиться в ссору. Поезд вдруг резко затормозил, застучал по стрелкам и остановился около унылой, маленькой станции под аккомпанемент голоса, провозглашавшего: «Брэдфорд… Брэдфорд… Брэдфорд», — словно это был самый большой и главный город на земле. Спутники Билл поспешно собрали вещи и, продолжая спорить, покинули купе. Хлопнули двери, раздался свисток паровоза, состав тронулся, и наконец-то Билл остался один.

После Брэдфорда пейзаж вновь изменился. Невысокие холмы перешли в плоскогорье, поросшее кустарником. Нигде ни огонька, только далеко на юге все еще пылало зарево домен. Оно напомнило Биллу, что эта часть страны в прошлом подвергалась набегам и саксов, и викингов, и норманнов, оставлявших после себя разоренные, горящие поселения. Количество вагонов в поезде уменьшилось, так как половина состава следовала не в Фелклиф, а на северо-запад, дизельный локомотив был заменен обыкновенным паровозом. Билл слышал, как он натужно пыхтел и фыркал: «А я, по-моему, могу… а я, по-моему, могу… а я, по-моему, могу…» Тяжелое шипение паровоза показалось Биллу голосом запыхавшегося человека, а затем голосом Поуда, повторявшего: «Разве после получения письма и завершения работы над книгой вы не позвонили в Фелклиф вашей жене и не условились встретиться с ней?.. Разве вы не показали ей письмо Уэйна?.. Разве не вы толкнули свою жену под грузовик?..» Билл откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Свисток заглушил ворчливый голос, поезд приближался к тоннелю, раздался скрежет. Грохот поезда в тоннеле вполне мог быть грохотом тяжелого грузовика, а его рука, покоившаяся сейчас на подлокотнике сиденья, могла лежать на плече женщины. Ему вдруг представилось лицо Мэри. Широко раскрыв рот, она уставилась на него, пронзительно закричала и стала падать в темноту. Билл погрузился в сон…

— Фелклиф… Фелклиф… Поезд дальше не пойдет.

Билл протер глаза, снял с полки чемодан и выбрался из вагона. Перрон уже опустел. Лишь двое носильщиков разгружали мешки с почтой, да билетный контролер скучал у выхода. Стара и его спутников нигде не было видно. Вероятно, они уже уехали в свой поселок, построенный фирмой в пригороде.

Билл протянул контролеру билет и зашел в зал ожидания. Вокзал в Фелклифе когда-то вовсе не был таким мрачным и угрюмым. Он освещался розовыми продолговатыми светильниками, находившиеся там табачные и кондитерские киоски некогда были ярко выкрашены, а стены покрыты плакатами, восхвалявшими достоинства курорта Фелклиф. Две девушки в купальниках, с длинными загорелыми ногами зазывно улыбались с желтого песчаного пляжа. Пирс со стоящими у него рыбачьими лодками и экскурсионными пароходиками. Гостиница «Ройял» — огромная глыба здания на вершине горы, построенного в том готическом стиле, как он понимался в эпоху королевы Виктории. Площадка для игры в гольф, Ботанический сад, Луна-парк, ярмарка, развалины аббатства. Все плакаты были порваны, покрыты грязью и копотью.