— Слушать мою команду! — закричал великан-грузчик. — Гриша, поддевай отсюда! Миша, дай сюда лом! Раз, два — взяли!

Я начал раздражаться — столько потерял времени зря! К тому же я с утра ничего не ел. А жена сегодня обещала жареную скумбрию под белым соусом…

— Раз, два — взяли! Еще взяли! — командовал грузчик. Девочки тоже устремились к машине. Будущие туристы дружно со всех сторон облепили станок и кто ломом или стежком, а кто просто плечом попытался продвинуть его в дверь.

Растрепанный, успевший где-то загореть, краснощекий грузчик подсунул под станок толстый лом, напряглись мускулы его рук…

Ох и силы же у него!

Станок перевалился через порог, и вскоре вся масса ребятишек во главе с грузчиком, толкаясь, исчезла вслед за станком за дверью школы.

— Уйду, и все! — в досаде пробормотал я. — Никому до меня нет никакого дела.

А есть так хотелось, что я подошел к цветнику, сорвал молоденькие листочки настурции и стал их жевать.

В эту минуту из двери школы выскочил грузчик, за ним ребята. Все тотчас же окружили меня.

— Простите, я не знал, что вы должны прийти. А нам так нужно с вами встретиться! Вы представляете — шефы подарили токарный станок. Директор меня и попросила его забрать. Разрешите познакомиться — старший пионервожатый и начальник похода Николай Викторович…

Свою фамилию он произнес нарочно невнятно. Получилось нечто вроде «Кап-кап-ко».

— Первый вопрос — меня крайне интересует, что это за березовые книги?

— Начала тринадцатого века, до татарского нашествия, — без запинки ответил я.

— Очень хорошо! Мы собираемся организовать в школе музей. Найденные экспонаты поместим в исторический отдел.

Я было хотел заметить, что разговор идет о редкостях мирового значения, которые ни за что не отдадут в школьный музей, но подумал, что надо еще сперва найти эти редкости.

— Да, о скольких вещах нам предстоит предварительно переговорить, сколько подробностей рассчитать, — задумчиво сказал Николай Викторович и взглянул на часы. — Простите, мне ужасно неудобно перед вами, — быстро сказал он, — нам пора в тренировочный поход.

Что ж, мне оставалось только пробормотать: «Ничего, ничего…» И я снова вспомнил о скумбрии.

Мы договорились, что во вторник я опять приду в их школу к последнему уроку. Николай Викторович еще раз попросил у меня прощения и дал честное слово, что ни за каким станком больше не поедет.

— Гриша, подойди сюда, — позвал он.

Небрежно заложив руки за спину, к нам подошел высокий толстогубый мальчик. Его светлые волосы торчали, как петушиный гребешок. Видимо, мальчик очень гордился своей прической и постоянно взбивал ее кверху.

— Командир отряда, видишь часы? — Николай Викторович постучал по левой кисти. — Если через десять минут не будете готовы, мы опоздаем на поезд. Знаешь, как в армии командуют?

— Есть как в армии! — звонко крикнул Гриша и подбежал к мальчикам. — Ребята, этот конец сюда заложить! Этот отсюда давай! Держи веревку!

Руки мальчиков и девочек забегали. Одна палатка, другая исчезли в недрах чехлов, кастрюли и ведра загремели… Николай Викторович отвел меня в сторону.

— У меня к вам есть одно дело, — прошептал он. — Школьный врач сегодня из-за вас наговорила мне кучу неприятных слов. Вы же Гале выдали справку?

— Вообще при шумах в сердце подобного характера я обычно разрешаю заниматься туризмом, — холодно возразил я. — Но школьный врач, постоянно наблюдающий за девочкой, лучше меня ее знает. Я мог недостаточно внимательно ее осмотреть.

— Позвольте, — загорячился Николай Викторович, — Галя мне дала честное пионерское, что была у вас на приеме целых полчаса и даже другие ребята начали волноваться. Неужели она мне все наврала?

— Нет, вам она говорила чистейшую правду.

— А я так обрадовался вашей справке, — сказал Николай Викторович, — я считал, Галя может идти с нами в поход.

— Раз школьный врач возражает, я просто не имею права оспаривать ее мнение.

Я начал раскаиваться, что поторопился тогда с Галиной справкой.

— Ну что ж, нельзя так нельзя, — вздохнул Николай Викторович. — Хотя я никогда не сумею убедить Галю, что мы поступили с ней справедливо, — с досадой добавил он и отошел от меня к ребятам.

А с дальнего конца школьного двора давно уже с каким-то испуганным ожиданием глядела на меня Галя. Она, несомненно, понимала, что говорят о ней.