— Все пропало, все пропало! — хлопнув рукой по столу, заплетающимся языком промолвил он. — Говорят, король Кореи и его супруга взяты в плен, в Асане идут бои! А Ли Хунчжан по-прежнему сидит сложа руки и ожидает от послов Англии и России вестей о перемирии! Не удивительно, что один цензор собрал в кумирне Сосен и бамбуков всех своих коллег и предложил составить против него обвинительный доклад императору! Несколько дней тому назад Чжуан Хуаньин осмелился привести японского посла Комуру Дзютаро на придворную аудиенцию и наговорил немало дерзостей государю! Я не упрекаю Чжуан Хуаньина, который давно преклоняется перед иностранцами, но не понимаю нашего учителя Гун Пина, который, будучи вице-канцлером, не пресекает подобных поступков. Вчера во время аудиенции я потратил для этого немало слов. Неужели старикашка все еще не понял вреда политики соглашательства?

Чжан Цянь закинул голову и рассмеялся:

— Наверное, начал понимать понемногу, но до усвоения еще далеко! Позволь спросить, что ты вчера говорил ему?

— Что говорил?! Говорил, что намерение напасть на нашу страну возникло у Японии не случайно, на это есть по крайней мере четыре причины. В 1884 году мы взяли в плен японского ставленника Ли Ха Ына, поэтому Японии не удалось добиться своего, и она стремится отомстить за старую обиду. Во-вторых, после открытия корейских портов Китай захватил все таможни. Японский двор потерял источник наживы и сейчас был бы не прочь отвоевать привилегии. В-третьих, когда по случаю кончины корейской королевы наша династия отправила послов в Корею для выражения соболезнования, они были приняты с высшими почестями — не то что японские послы. Естественно, что сейчас они завидуют нашему авторитету. В-четвертых, Ким Ок Кюн, который долгое время пользовался поддержкой Японии, погиб в Китае, и даже труп его был разрублен на части [279] . Неплохой удар по японской физиономии! Вот сейчас они и хотят смыть с себя позор! Если собрать воедино все эти факты, то становится ясным, что конфликт с Японией назревал уже в течение нескольких десятилетий, а восстание тонхаков и посылку китайских войск в Корею японцы использовали лишь как предлог для вмешательства. Голодные тигры всегда лезут в драку, ночные волки вечно считают себя непобедимыми. Если теперь не проучить их как следует, а полагаться только на пустые уговоры иностранных держав, Японию никогда не призвать к порядку. Каждый день колебаний — это еще один упущенный случай! Нельзя позволять ей шаг за шагом обгонять нас, иначе потом придется раскаиваться! Вот что я говорил. Как ты на это смотришь?

— Твои доводы ударяют в самую точку! — закивал головой Чжан Цянь. — Мне тоже кажется, что со времени франко-аннамской войны, в которой незначительная победа при Чжэньнане, конечно, не могла компенсировать грандиозный разгром при Мавэе, авторитет нашего государства очень ослаб. Все нас обижают, и я часто побаивался: если какая-нибудь из крупных держав вроде Англии, России, Франции или Германии вздумает с нами потягаться, то мы пропали. Можно ли было вообразить, что первым в затруднительное положение нас поставит крошечное островное государство, которое, хотя и усилилось за последние годы в результате реформ, не обладает ни приличной территорией, ни финансовой мощью! Если эти жалкие твари пытаются преградить нам дорогу, то что мешает нам, львам, нагнать на них страху и переловить их всех, как зайцев? Это позволило бы нам показать свою силу и отучить другие государства бросать на нас наглые взоры.

Таким образом, из соображений внешнего порядка нам безусловно полезна немедленная война. К тому же Китай только что создал свой флот. Во время последних объединенных маневров Ли Хунчжан подал двору хвастливое донесение, но бумаги остаются бумагами, а флот не имеет никакого боевого опыта. Большинство сухопутных армий: маньчжурская, зеленознаменная, хуайская, хунаньская — тоже бездельничают с самого подавления мятежа длинноволосых. Боюсь, что за длительный мирный период солдаты отвыкли от оружия и сейчас самое время небольшой войной напомнить им, что такое пороховой дым и град пуль. Это для них будет развлечением вроде осенней охоты или весенней прогулки, и в дальнейшем, если снова запылают огни на маяках [280] , их уже не испугает грохот боевых барабанов. Таким образом, война необходима и с точки зрения внутреннего положения. Сегодня утром я изложил эти соображения в докладе Гун Пину. Не скрою, что теперь учитель уже отошел от общего мнения и начал всеми силами поддерживать идею войны. Говорят, канцлер Гао Янцзао и помощник министра Цянь Дуаньминь тоже выступили за войну. Вот увидишь: не пройдет и нескольких дней, как мы прочтем открытое заявление о начале военных действий. Если у тебя есть свое суждение на этот счет, воспользуйся благоприятным случаем и скорее подай его двору!

Вэнь Динжу вскочил и, налив полный бокал вина, воскликнул:

— Радостная весть, которую ты принес, приятнее бряцания копий! Надо выпить за это до дна!

Он одним духом осушил бокал, положил в рот несколько свежих семян лотоса и продекламировал:

— Как ты смел, Вэнь Динжу! — восхитился Чжан Цянь. — Ты и в самом деле хочешь бросить кисть и взяться за копье?

— Ну что ты! Я сегодня написал доклад, в котором прошу императора выступить в поход против японцев. Хотел было сразу же передать его, но затем подумал, что одного моего имени будет недостаточно: как-то несолидно и одиноко звучит. Поэтому я и позвал тебя сюда посоветоваться. Может быть, подпишешься вместе со мной?

Он вытащил из кучи бумажек, валявшихся на столе, черновик доклада и протянул его Чжан Цяню. Первое, что тот увидел, было заглавие, в котором излагалась суть дела:

— Великолепный план! — воскликнул Чжан Цянь, хлопнув рукой по столу. — Ведь не забравшись в логово тигра, не достанешь тигрят! К сожалению, командующий флотом труслив, как мышь, и понимает обстановку не лучше одного художника, у которого на картине вместо тигра получилась собака! — Он вытащил из кармана листок бумаги и вручил его Вэнь Динжу. — Ты посмотри только, какую телеграмму Ли Хунчжан послал Дин Юйтину! И смех и грех!

Вэнь взял листок и прочел:

Дочитав телеграмму до конца, Вэнь Динжу громко расхохотался:

— Наверняка Ли Хунчжан послал его к берегам Кореи на соединение с асанскими войсками, а Дин Юйтин струсил и, притворившись, будто готовится отразить внезапное вторжение японцев, попросил у северного диктатора замены! Вот Ли Хунчжан и ответил ему такой язвительной телеграммой. Теперь из этой истории выйдет великолепный анекдот на целое тысячелетие! И все-таки очень прискорбно, что морские границы нашей огромной страны охраняются подобными ничтожествами. Если в один прекрасный день случится несчастье, Ли Хунчжану этого не простят!