Шрифт:
Цзинь и Го познакомились с Айюнем уже давно, на одном из пиров. Го Чжаотина юноша знал особенно хорошо; поэтому, завидев друзей, подошел к ним и почтительно поклонился каждому. Айюнь оказался под лунным светом, и Цзинь Вэньцин внимательно оглядел его. Действительно, это был очень красивый юноша, обладавший прелестью яшмы и теплотой жемчужины. Сердце Цзинь Вэньцина невольно сжалось, когда перед его взором возникло нежное личико, на которое страшно было даже дунуть, ясные глаза, проникающие в самую душу, темные, близко сдвинутые брови, розовые щеки с ямочками и маленький ротик, похожий на только что расколовшийся плод граната. «Кто бы мог ожидать, что Цао Ибяо, не сумевший сделать карьеру, окажется настолько удачлив! — подумал Цзинь. — А я, хоть и считаюсь литературным корифеем, не смог приобрести такого прелестного спутника жизни!»
Пока Цзинь Вэньцин предавался этим размышлениям, Го Чжаотин взял Айюня за руку и со смехом спросил:
— Ты для кого это так чистосердечно куришь фимиам небу? За кого молишься?
Айюнь покраснел и улыбнулся.
— Ни за кого. Во время Праздника середины осени [78] я забыл возжечь курения Луне. Вот сейчас и хочу наверстать.
— Господин Го! — вмешался слуга, стоявший на ступеньках. — Не верьте ему! Он молит, чтобы наш хозяин занял первое место на экзамене! «Учеными заведуют на луне, — говорит он. — Стоит только У Гану [79] отрубить своим яшмовым топором ветку или хотя бы полветки от кассии и подарить ее нашему господину, как тот сразу получит степень. Недаром про успешно выдержавших экзамен говорят, что они «сорвали ветку кассии в Лунном дворце». С тех пор как хозяин ушел на экзамены, Айюнь каждый день совершает здесь поклоны Луне и уже набил себе шишку величиной с драконов глаз [80] . Если не верите, поглядите сами!
78
Праздник середины осенисправляется в ночь полнолуния девятой луны по китайскому лунному календарю, то есть приходится на конец сентября — начало октября. Праздник урожая, воспевающий также красоту луны и ночи.
79
У Ган —популярный персонаж китайских мифов. По преданию, вечно рубит растущее на луне дерево кассию, по не может срубить его полностью, так как за ночь оно снова отрастает.
80
Драконов глаз —небольшой белый плод с твердой кожурой, распространенный на юге Китая.
Айюнь бросил негодующий взгляд на слугу и повел Го Чжаотина с Цзинь Вэньцином в комнату.
— Не слушайте эту обезьяну, господин Го, — произнес он. — Наш хозяин еще утром вернулся с экзаменов и сразу лег спать. Посидите немного в кабинете, а я пойду разбужу его.
Го Чжаотин, осклабившись, нагнулся к Айюню.
— С каких это пор ты присвоил себе Цао Ибяо? Ни дать ни взять — Мэн Гуан, что окрутила Лян Хуна! [81] А я ничего не знал!
81
Мэн Гуан(Восточная Хань, I—III вв.) была просватана за свинопаса Лян Хуна. Зная о ее безобразной внешности, Лян в течение целой недели не являлся за ней, тогда Мэн Гуан нарядилась и сама пошла к нему в дом.
Актер понял, что сболтнул лишнее, и сердито возразил:
— Я просто продолжал слова слуги. Если господин Го будет придираться ко мне, я больше не раскрою рта!
Они вошли в гостиную. Го Чжаотин давно уже не бывал здесь, поэтому он окинул комнату внимательным взглядом и сказал Цзиню:
— Смотри, в каком порядке содержатся книги, картины и домашняя утварь! Совсем непохоже на тот ералаш, который вечно царил у Цао Ибяо. Это заслуга Айюня.
— Интересно, сколько Ибяо пришлось потрудиться, чтобы добыть себе такую замечательную жену! — со смехом подхватил Цзинь Вэньцин.
Айюнь сделал вид, будто не слышит, и, вместо того чтобы пойти за Цао Ибяо, начал рыться в ящиках стола.
— Почему ты не разбудишь хозяина? — спросил Цзинь.
— Я хочу показать вам его экзаменационное сочинение.
— Нечего показывать, мы и так знаем, что Цао Ибяо написал хорошо, — заметил Го Чжаотин.
— Тут дело сложнее. Каждый раз, когда хозяин говорит, что написал недурно, он не выдерживает экзамена. А стоит ему обрадоваться своим успехам, получается еще хуже: тогда его сочинение даже первой проверки не проходит. Сегодня он был очень недоволен; сказал, что написал отвратительно. Я думаю, если ему сочинение показалось плохим, оно как раз придется по вкусу господам экзаменаторам и тогда можно на что-то надеяться. Поэтому я и хочу попросить вас прочесть.
Сказав это, он протянул Цзинь Вэньцину бумагу с красными клетками. Внезапно из спальни послышался кашель.
— Айюнь, с кем это ты там шушукаешься?
— Господа Го и Цзинь пришли навестить вас, — откликнулся юноша. — Вставайте, они уже давно здесь!
— Попроси их посидеть, а сам иди сюда, у меня к тебе дело есть.
Актер взглянул на Цзинь Вэньцина и Го Чжаотина, засмеялся и исчез в спальне. Некоторое время оттуда доносился шорох одежды и тихий разговор, затем в гостиную вышел улыбающийся Айюнь, позвал слугу и вместе с ним исчез из комнаты.
Через мгновение из спальни появился Цао Ибяо — гладко причесанный, в новом белом шелковом халате, усеянном крупными пионами. Поклонившись друзьям, он промолвил:
— Извините, что заставил вас долго ждать!
— А мы как раз оценивали твое творение, — ответил Цзинь Вэньцин. — Странно — и ты научился говорить этими глупыми штампами!
Цао Ибяо вырвал сочинение из рук Цзиня и бросил его в корзинку.
— Не будем вспоминать об этой осточертевшей дряни. Договоримся лучше с Цянь Дуаньминем, Хэ Тайчжэнем и Лу Жэньсяном и вместе отправимся к Айюню!
— А зачем мы к нему пойдем? — поинтересовался Го Чжаотин.
— Нет, нет, правильно! — воскликнул Цзинь Вэньцин. — Несколько дней назад мы с ними условились поздравить Айюня!
— Ах да, у Айюня истек срок обучения! — молвил Го Чжаотин. — Как называется его труппа? Где она находится?
— Своей труппы он еще не создал, и сегодня мы соберемся у его учителя Мэя, — ответил Цао Ибяо.
С этими словами он написал три записки, позвал слугу и велел разнести их по адресам, попутно приказав нанять пролетку.