Шрифт:
«Кончился трехлетний срок полномочий посланника Цинский империи в России и Германии Цзинь Вэньцина. Прибытие нового посланника ожидается через несколько дней».
Заметка ошеломила Вальдерзее. «Теперь понятно, почему на этой неделе Цайюнь не пришла. Оказывается, она возвращается на родину! — подумал он, но тут же в его голове мелькнула новая мысль: — Раз нам предстоит разлука, она должна была еще сильней стремиться к встрече со мной. Иначе где же гарантия, что она действительно меня любит?»
Офицер снова взял в руки газету и тупо уставился в нее. Внезапно слуга внес телеграмму из немецкого посольства. Вальдерзее торопливо распечатал ее. Телеграмма оказалась от его начальника, пехотного генерала, который извещал, что в связи с важными служебными делами Вальдерзее должен срочно выехать в Германию. Приказ звучал настолько категорично, что ни о какой задержке не могло быть и речи.
— Какая досада! — вздохнул лейтенант. — Неужели мы больше ни разу не увидимся?
Он вошел в спальню, надел мундир и отправился в Иорданский парк, надеясь случайно встретить Цайюнь или по крайней мере договориться о свидании. Но когда он приехал на место, смотритель сказал ему, что китаянка давно не появлялась. На другой день Вальдерзее снова поспешил в парк, но снова напрасно. Не видя другого выхода, лейтенант написал письмо и приказал смотрителю передать его в собственные руки жене китайского посланника, как только она появится, а сам с горьким чувством вернулся в гостиницу и стал собирать вещи.
На следующее утро он сел в поезд и возвратился в Германию, но рассказывать о том, как протекал его путь, мы не будем.
Между тем Цайюнь, которая едва вошла во вкус своих отношений с Вальдерзее, разумеется, совсем не хотела расставаться с ним. Узнав, что полномочия мужа истекают, она стала уговаривать его похлопотать о продлении срока. Однако попытки Цзинь Вэньцина не увенчались успехом. Затем он получил телеграмму от своего преемника, который сообщал, что уже находится в Берлине и через три дня будет в России. Цзинь сказал Цайюнь, чтобы она срочно собирала вещи. Сообщение поразило молодую женщину, как удар грома. Она очень досадовала, что не может попрощаться с Вальдерзее: господин всячески торопил ее со сборами, а поручить что-либо Афу она не могла, так как молодой слуга, терзаемый ревностью, давно искал случая придраться к ней. Некому было отнести даже письма, и Цайюнь оставалось страдать молча.
Наконец посланник сдал все дела. Отвезти вещи на вокзал было поручено Афу, а сам Цзинь Вэньцин отправился к Бешкову на прощальный завтрак, устроенный в его честь. Воспользовавшись моментом, Цайюнь послала мальчишку за извозчиком и одна отправилась в Иорданский парк с тайной надеждой встретить там Вальдерзее: ей так хотелось сказать ему несколько ласковых слов и посетовать на горечь разлуки!
Въехав в парк, она думала отправиться к смотрителю, но тот сам вышел навстречу и с многозначительной улыбкой подал ей конверт.
— Вы, вероятно, были заняты, мадам! Это письмо от господина Вальдерзее.
Цайюнь удивленно взглянула на смотрителя, поспешно взяла письмо и прочла:
«Дорогая Цайюнь! На днях, читая газету, я узнал, что вы скоро уезжаете, и чрезвычайно огорчился. Кто мог подумать, что и меня по велению монарха заставят срочно собрать вещи и выехать! Увы, почему судьба так жестока к нам? Наша недолгая любовь закончилась печально: мы не можем даже высказать друг другу наши чувства и пролить прощальные слезы. Я надеялся последний раз пожать вам руку в том самом парке, где мы часто с вами гуляли, но догорел вечерний закат, а звука ваших шагов я так и не услышал. Одни лишь птицы на деревьях пожалели меня и проводили из парка своими печальными песнями.
Сегодня я уезжаю, надолго расставаясь с вами. Отделенный от вас безбрежным океаном, я буду всю жизнь думать о вас. Ночами, когда лунный свет озарит мою комнату, я буду видеть вас во сне.
Если случится оказия, молю, подайте о себе весточку!
Ваш любящий друг Вальдерзее».Женщина опустила письмо в карман и с вымученной улыбкой спросила смотрителя:
— Когда господин офицер передал вам это письмо?.. Он еще что-нибудь сказал?
— Позавчера. Но ничего особенного он при этом не добавил, просто досадовал, что вы не приходите.
Цайюнь кивнула головой, сдерживая рыдания, медленно села в коляску и приказала кучеру везти ее прямо на вокзал. Когда она приехала, Цзинь Вэньцин уже садился в поезд. Его провожали представители русского министерства иностранных дел, послы Германии, Австрии и Голландии, художник Бешков. Торжественно прибыл на проводы новый посланник Сюй Цзинчэн с атташе и переводчиками, которых ему оставили, по его просьбе, от Цзинь Вэньцина. Цзинь, весь взмокший от пота, едва успевал отвечать на приветствия, и ему было не до Цайюнь. Но Афу заметил, что госпожа прикатила на извозчике, и тотчас насторожился. Выйдя к ней навстречу, он посмотрел на заплаканные глаза молодой женщины и усмехнулся. Цайюнь отвернулась, сделав вид, будто не замечает его.
Едва она показалась на платформе, как служанки и горничные, уже изнывавшие от беспокойства, бросились к ней и помогли подняться в вагон. Прозвучал свисток, из трубы вырвался клуб густого дыма, и поезд медленно двинулся. Провожающие замахали руками, шапками, платочками. Под шумные возгласы «счастливого пути!» поезд, стремительно набирая скорость, покинул Санкт-Петербург.
Через три дня они добрались до Берлина. Цзинь Вэньцин выполнил все необходимые формальности, и супруги выехали в Марсель. Здесь стоял тот же самый корабль «Саксония», который привез их из Китая и на который им опять заказали места. Шестнадцатого августа он отплывал в Шанхай.