Но оставим эту тему. Расскажем лучше о чайной «Собрание изысканных», находящейся рядом с даосским храмом Источник мироздания в самом центре города Сучжоу.

Однажды в этом заведении сидели трое людей и попивали чай. Одного из них, бородатого старика, звали Пань Цзэнци; он был видным человеком в Сучжоу. Другого — средних лет, с вытянутой, как у дракона, головой — звали Цянь Дуаньминь; он славился своим искусством каллиграфии. Последний — Лу Жэньсян, с маленьким круглым лицом, — добился высокого мастерства в экзаменационных сочинениях.

Они считались знаменитостями в Сучжоу. Так, Лу Жэньсян выдержал провинциальные экзамены, а Цянь Дуаньминь был даже избран в императорскую академию «Лес кистей» [25] . В описываемый момент все трое были увлечены разговором.

— С нами, сучжоусцами, никто не сравнится, — говорил Пань Цзэнци. — С тех пор как при Цинской династии была восстановлена система экзаменов, звание лауреата получило девяносто семь человек, и из них пятьдесят пять уроженцы нашей провинции Цзянсу. А из этих пятидесяти пяти пятнадцать жили непосредственно в нашем городе. Теперь первое место на дворцовых экзаменах занял Цзинь Вэньцин из переулка Круглый пик. Молодец, не посрамил земляков!

— Земли, о которых вы говорите, в прошлом принадлежали Восточному У — государству, где процветала литература, — подхватил Цянь Дуаньминь, — не удивительно, что из Сучжоу выходят лауреаты! Но, на мой взгляд, это относится не только к нашему городу, но и к судьбам всей страны.

— Прошу пояснить, — удивленно сказал Пань Цзэнци.

— Известно, что наивысшего расцвета наша династия достигла при императоре Цяньлуне [26] , и тогда лауреатов из Сучжоу было больше всего, — ответил Цянь Дуаньминь. — Четверо из них стали академиками всего лишь за две сессии. В этот же период появился и Цянь Сянлин, который сумел завоевать все высшие ученые степени, хотя и не в два приема, а в три. При императоре Цзяцине было двое лауреатов. В шестнадцатом году его правления, когда снова подошел срок экзаменов, лауреатов из Сучжоу не оказалось, но зато второе, третье и четвертое места заняли сучжоусцы. Это тоже можно считать славной страницей в истории нашего города. При Даогуане был только один лауреат, который еще поддержал на некоторое время славу предков и посеял семена учености. А потом положение страны из года в год становилось все хуже. Я помню, при императоре Сяньфэне государственные экзамены проводились пять раз, но их никто не сдавал, так как в стране царила сумятица [27] . — Цянь Дуаньминь сокрушенно покачал головой. — С тех пор как мой дядя Пань Цзунъинь завоевал третье место, Сучжоу забыл о лауреатах, как забыл мир мелодию «Прогулка на широком холме» после смерти Цзи Кана [28] . Сейчас наш мудрый Сын Неба снова направил страну к процветанию, и судьба, надеюсь, будет улыбаться ей миллионы лет. Поэтому я заранее был уверен, что на нынешних экзаменах звание лауреата получит уроженец Сучжоу!..

— Ваши слова, господин, мудры, как гадания на основе Инь и Ян [29] , — поддакнул Лу Жэньсян. — Я ведь учился вместе с Цзинь Вэньцином и знаю, какими редкими способностями он обладает. Не говорю уж о стиле его сочинений, но все исторические трактаты он просто знает наизусть! Например, в прошлом году я видел, как он в своем кабинете сверял «Историю династии Юань» [30] и твердил всякие диковинные монгольские слова. Я ничего не понимал, а он читал так бегло, что мне казалось, будто я слышу настоящую заморскую речь!

Пань Цзэнци строго посмотрел на него:

— Опомнись! Это не заморский язык. Говорят, монголы — те же маньчжуры. Разве ты не знаешь, что все родственники императора тоже носят всякие диковинные имена?

Он хотел продолжить свою мысль, но тут Цянь Дуаньминь выглянул в окно и крикнул:

— Смотрите, Го Чжаотин!

В чайную вошел стройный, худощавый человек, за которым следовал прелестный юноша с белым, словно выточенным из яшмы лицом, длинными бровями и красивыми глазами. Лу Жэньсян встал, поклонился и воскликнул, обращаясь к юноше:

— Как, Хэ Тайчжэнь тоже пожаловал?!

— Мы встретились случайно и, зная, что вы здесь, решили заглянуть, — улыбаясь, пояснил Го Чжаотин. — Сегодня вечером Се Цзефу устраивает для вас прощальный ужин у гетеры Лян Пиньчжу. Вы не забыли?

Лу Жэньсян кивнул:

— Еще рано.

Цянь Дуаньминь не расслышал, о чем говорили его компаньоны, и уловил только слова «прощальный ужин». Тогда он спросил Лу Жэньсяна:

— Куда ты собрался ехать? Почему мне ничего не известно?

— Всего лишь в Шанхай, — ответил Лу. — На днях я получил письмо от Цзинь Вэньцина. Он испросил отпуск для свидания с родителями, по дороге заехал в Шанхай и поселился в гостинице «Слава и богатство». Приглашает меня провести с ним день-другой. Я несколько раз проезжал через Шанхай, когда ездил в столицу на экзамены. Говорят, сейчас его не узнать. Туда переехали из Сучжоу две труппы куньшаньской драмы [31] , которые зарабатывают довольно недурно. Есть там два великолепных театра столичной драмы [32] . Открылись рестораны со столичной и аньхойской кухнями. В некоторых ресторанах можно попробовать английские и французские блюда. И ни в одном из этих мест я еще не бывал!

— Шанхай, конечно, расцвел, но это не более как проходной двор, — возразил Хэ Тайчжэнь. — Там собрались главным образом странствующие знаменитости вроде каллиграфа Мо Ючжи и художника Тан Сюньбо. Ими увлекаются, слава их гремит, но мне кажется, на их произведениях лежит отпечаток торгашества. Все это значительно примитивнее старинного уставного почерка, древних письмен или картин нашего земляка Жэнь Фучана.

— В Шанхае печатают книги каким-то «литографским» [33] способом, — заметил Цянь Дуаньминь. — Позавчера мне попался сборник самых знаменитых каллиграфов Чжили [34] . Бумага прекрасная, иероглифы четкие — очень нарядное издание! Все дело в оттисках. Когда книга отпечатана на хорошей бумаге и удачно оформлена, на нее и смотреть приятно, независимо от содержания.