Шрифт:
– Миранда, ты не против?
– спросил Дима.
Миранда безразлично мотнула головой. Дима встал из-за стола и церемонно подал руку Марине.
– Ты ее любишь?
– спросила Марина, когда они удалились от столика на достаточное расстояние, чтобы их разговор не был услышан Мирандой.
– А что?
– переспросил Дима.
– Ну да, люблю… наверное.
– Ее надо срочно показать врачу, - заявила Марина.
– Завтра же. Сегодня ей не наливай.
Сердце Димы предательски екнуло.
– Что случилось?
– спросил он.
– Скорее всего, ничего, она ведь перенесла шок… Но лучше все равно отведи ее к психиатру.
– Да что с ней такое?!
– Я не могу так сразу поставить диагноз…
– Что с ней?!
Марина замолчала. Ей было трудно выговорить то, что она должна была сказать.
– Она ведь виртуальная наркоманка?
– спросила Марина.
– Она очень редко выходила из дома, у нее никогда не было настоящих друзей, она очень замкнута, но иногда из нее начинают бить неуправляемые эмоции. Иногда она говорит циничные вещи и тебе кажется, что ты ослышался. И еще она злоупотребляет психотропными таблетками. Правильно?
– Как ты все это поняла?
– Я не поняла, я догадалась. Извини, Дима, но так начинается шизофрения.
– Что?!
– Шизофрения, Дима. Все косвенные признаки соответствуют.
– Какие косвенные признаки?! То, что ты перечислила…
– Нет, не эти. Я заметила у нее несколько характерных особенностей… неважно, ты не поймешь, слишком долго объяснять. Я боюсь за нее.
– Тебе-то что бояться?
– Думаешь, я совсем бесчувственная? Мне ее жалко. Она хорошая девочка… была.
– Была?!
– Не знаю, может, еще есть шанс…
– Есть шанс?! Все так плохо?
– Не знаю, Дима. Ее надо показать врачу. Завтра же. Обязательно отведи ее к психиатру. Я тебе брошу в почту адрес хорошего врача. И не делай такое лицо, постарайся вести себя как обычно, ей сейчас очень нужна твоя поддержка. Ты ведь не собираешься ее кинуть?
Дима растерянно помотал головой.
– Вот и хорошо, - констатировала Марина.
– Пойдем обратно к столику.
Они вернулись к столику и Марина сразу утащила танцевать Валеру. Дима и Миранда остались вдвоем.
7.
– Интересно, как там Миранда, - вздохнула Рейчел Дорз.
– Тебе не страшно было ее отпускать?
– Это был наилучший вариант, - заявил Джулиан.
– Лучше начать новую жизнь под новым именем, чем заживо гнить в четырех стенах. Мы с тобой уже привыкли, а для молодой девушки это ужасно. К тому же, она не навсегда уехала. Где-нибудь через полгода можно будет с ней пообщаться, если она сама захочет.
– Думаешь, не захочет?
– охнула Рейчел.
– Вспомни себя в ее возрасте. Помнишь, ты рассказывала, как воевала с родителями?
– Мои родители были сам знаешь кто.
– С ее точки зрения мы с тобой ненамного лучше. Или ты уже забыла все свои книги по психологии?
– Нет, не забыла. Я все беспокоюсь, как она перенесет всю эту историю.
– Нормально перенесет. Для нее это самый лучший выход. Во-первых, официально она будет мертва. Во-вторых, лицо Миранды Дорз уже появилось во всех газетах, а через пару дней его еще раз везде опубликуют. Потом никому и в голову не придет, кто она такая. Ну еще, в-третьих, я решаю одну проблему в бизнесе. Совмещаю, так сказать, приятное с полезным.
Рейчел вздохнула. В этом был весь Джулиан - устроить личную жизнь дочери и одновременно продвинуть какой-то свой бизнес-проект. Рейчел задумалась: интересно, что было для него главным, когда он планировал эту операцию?
– Что вздыхаешь?
– ласково спросил Джулиан. Он встал из-за стола, подошел сзади к жене и нежно обнял ее.
– Девочку жалко?
– И ее тоже.
– Ее нечего жалеть. Знала бы ты, из какой клоаки ее вытащили… Все равно ей жить оставалось не больше года.
– Да, ты прав. Современные наркотики ужасны. Помнишь, когда мы были молодыми, какой шум был вокруг травки?
– Еще бы не помнить, - улыбнулся Джулиан.
– А что сейчас молодежь глотает… Ты слышала, героин собираются причислить к легким наркотикам?
– Кто это такой умный?
– Конгрессмен один, забыл фамилию. Могу посмотреть.
– Не надо. Боже мой, куда катится мир?
8.
Валера сразу заметил, что Маринка сильно нервничает. А когда она стала использовать жесты, предназначенные только для крайних случаев, он понял, что назревает что-то по-настоящему серьезное, он только не понимал, что именно назревает.