— Понравилась? — спросил я. — Потрясающая женщина. Если хотите приударить, не теряйтесь.

— Сатана… — пробормотал Натан.

Он вдруг встряхнулся и снова стал старым деловым евреем.

— Послушайте, Сергей, — сказал он. — Сколько, вы говорите, отсюда до выхода на Землю?

Рядом с трехосным «уралом» «хаммер» и «шевроле» казались тщедушными козявками. Натужно ревя дизелем, «урал» взобрался на горочку и перед водителем открылась панорама центральной райской пажити.

Водитель Стас, двадцатилетний ефрейтор-дед, вначале присвистнул, а затем выругался, длинно, забористо, но косноязычно — слова часто повторялись. Главная мысль его тирады сводилась к тому, что все, наблюдающееся внизу, Стасу только мерещится.

— Нет, это не глюк, — сказал я. — Это действительно толпа евреев. Не жидов, а евреев, жид — в русском языке слово ругательное.

— А что они тут делают? — спросил Стас. Точнее, в переводе на русский язык с матерного его вопрос должен был звучать именно так.

— Какой ответ ты хочешь услышать? — ответил я вопросом на вопрос. — Могу дать краткий ответ, могу дать более полный. Краткий ответ ничего не прояснит, а если услышишь полный — будешь слишком много знать.

— Но это хоть не концлагерь? — спросил Стас.

Я хихикнул. Концлагерь в раю… А что? Эта замечательная долина вполне сгодится под концлагерь, если у кого-то возникнет вдруг такое желание.

— Нет, — сказал я. — Все эти люди уезжают с нами добровольно. Можешь сам у них спросить.

Стас поморщился, как будто я предложил ему не поговорить с нормальными людьми, а, скажем, поцеловать жабу. Редко какой из психологических комплексов сравнится по своей мощи с бытовым антисемитизмом.

— Зачем ви тгавите? — спросил я. — Ви антисемит?

Мне пришлось самому засмеяться своей шутке, потому что Стас ее не понял.

— Шучу, — пояснил я. — Я не еврей, а чистокровный русский, одна тридцать вторая еврейской крови не в счет. Таких, как я, даже при Гитлере евреями не считали.

— Вы лучше так не шутите, — пробормотал Стас, насупившись.

— А ты не скинхед, случаем? — спросил я.

— Случаем да, — ответил Стас и погладил свою солдатскую лысину.

Эту шутку поняли мы оба.

— Поехали, — сказал я. — Грузим жидов и везем обратно. У дороги я с тобой расплачусь.

— А сколько с вас капитан слупил, если не секрет? — спросил Стас.

— Будешь много знать — скоро состаришься, — отрезал я. — Поехали. Вон, «хаммер» уже на месте.

«Урал» заскрежетал изношенной коробкой передач, перевалил через вершину и медленно пополз вниз, покачиваясь на ухабах.

— А что это за девушка? — заинтересовался вдруг Стас. — «Хаммер» — ее машина?

— Ее, — подтвердил я. — Зовут ее Тиаммат, прозвище Головастик. Сатана — девка, — добавил я и хихикнул.

— Нерусская, что ли? — спросил Стас. — Она хоть не из чеченов?

— Нет, — я помотал головой. — Она из шумеров.

— А это кто такие? — удивился Стас.

— Маленький, но гордый народ, — ответил я.

И тут Стас внезапно ударил по тормозам. Его взгляд устремился вдаль, глаза расширились. Я проследил направление его взгляда и понял, что наши райские приключения только начинаются. К теплой еврейской компании приближалась целая толпа гурий.

— Кыш! Кыш, проклятые! — кричала Головастик, размахивая руками.

Гурии не слушались ее, они уворачивались от ее рук с радостным хихиканьем, а одна рыжеволосая девица даже ухитрилась набросить Головастику на шею здоровенную гирлянду цветов. Головастик сбросила гирлянду на землю и немного потоптала ее, но босые ноги не причинили цветам заметного вреда.

— Ну что мне с ними делать! — всплеснула руками Головастик. — Как дети малые, честное слово!

— Смотри и наслаждайся, — посоветовал я. — Зрелище будет незабываемое. Боюсь только, грузовик поедет полупустым.

— Никуда он сегодня не поедет, — вздохнула Головастик. — Видишь своего водителя?

Я поднял взгляд и обнаружил, что Стас уже улизнул их кабины. Интересно, куда он подевался? Схоронился в траве или разделся догола и косит под гурия?