– Готова! – отрывисто доложила я, стараясь чтобы это прозвучало как можно более деловито. – Ремень пристегнут.

– Первый пилот.

– Ремень пристегнут. Левая дверца заперта, проверена на герметичность. Горючее ноль целых семь один. Крылья полностью раскрыты, в дозвуковой позиции. Шасси выпущено, заблокировано. Машина отцентрована, принимая массу пассажира за шестьдесят шесть килограммов.

– Генерал, верно ли указана ваша масса?

– Бог ты мой! Я привык к фунтам. Сколько это будет в фунтах, дайте сообразить…

– Уточните, – перебила я, – в здешних фунтах или в лондонских.

– Я взвешиваюсь каждое утро, и мои весы переделаны в соответствии со здешним тяготением. Так… в ботинках это будет примерно сто сорок пять фунтов.

– Ты угадал с точностью до трех значащих цифр, Зебадия. (Я не стала говорить, что приборы на пульте управления показывают нагрузку на каждое колесо. Пусть Берти думает, что мой муж чародей; в моих-то глазах он самый настоящий волшебник.)

– Спасибо, астронавигатор. Машина отцентрована, капитан.

– Второй пилот.

– Ремень застегнут. Дверца проверена на герметичность. Континуум-аппаратура в готовности.

– Пассажир, – сказала капитан тетя.

– Я? А о чем должен докладывать пассажир?

– В основном о том, что он пристегнулся, но об этом я позаботилась сама, – (Для чего пришлось соединить Хильдин ремень с моим с помощью тканого ремешка от нашего спальника.) – Обязана задать вам один вопрос, – продолжала тетя Хильда. – Подвержены ли вы морской болезни? Не исключено, что в Ла-Манше штормит, в Дуврском проливе тоже.

– О, ничего страшного. Мы же ненадолго, верно?

– Пилюлю бонина, Дити. Генерал, адмирал лорд Нельсон страдал от морской болезни всю жизнь. Мы с мужем тоже подвержены, мы сегодня уже приняли пилюли. А вот Дити и Зебби, наоборот, из тех бессовестных счастливчиков, которые лопают жирные сандвичи во время тайфуна и смеются над мучениями других.

– Я не смеюсь! – запротестовала я.

– Но благодаря этим пилюлям мы смеемся им в ответ. Правда, Джейкоб?

– Берти, они действуют: примите, не пожалеете.

– Должна добавить, – мягко сказала капитан тетя, – что, если не примете, мы никуда не полетим.

Берти принял.

– Разжуйте ее и проглотите, – сказала я ему, – а не прячьте за щекой. Капитан, по-моему, теперь все в порядке.

– Если не считать того, что тут очень тесно. Генерал, не будет ли вам удобнее сидеть, если вы обнимете нас обеих за талию?

Генерал не отказался. Ну и проказница наша капитан тетечка!

– Мы отвлеклись. Прошу доложить о готовности снова.

Мы начали докладывать, а я все чувствовала на своей талии тяжесть твердой мужской руки, приятно не похожую на привычное объятие моего ласкового гиганта.

– АЯ, ПРЫГ.

Берти ахнул и обхватил нас покрепче. Тетя Хильда спокойно скомандовала:

– Астронавигатор, возьмите управление на себя. Действуйте согласно предложенной мной программе. Не бойтесь вносить изменения. Если кому-то захочется предложить что-то свое, предлагайте. Вы тоже, генерал. Это увеселительная прогулка. Давайте веселиться.

Впрочем, несколько раньше она сказала мне вот что:

– Если кто-то что-то предложит и это мне не понравится, я скажу: давайте сделаем это попозже. А между тем времени не останется. Генерал сказал леди Герберт: «Поеду, поеду, – подумала мама, – и буду к обеду назад». Вот мы его и привезем назад вовремя. В шестнадцать пятнадцать по местному времени. Сколько это по Гринвичу?

Я пересчитала (12:44 среднего гринвичского времени) и обещала следить и по часам на пульте, и по часам у себя в голове, но мне все равно было велено поручить Ае напомнить нам о наступлении этого момента. Если бы тетя Хильда была мужчиной, она бы носила сразу и подтяжки, и пояс. Хотя нет: о себе она не заботится, но, когда речь идет о других, она сверхпредусмотрительна.

Мы поднялись в 15:30 по местному времени и покатали Берти в разных режимах – тетя Хильда говорила мне, что папе неприятно сидеть без дела.

– АЯ, ПРЫГ, АЯ, ПРЫГ. Первый пилот, поместите нас над тем большим русским городом на высоте около тысячи километров.

– Понял вас, – отозвался мой муж. – Второй пилот, один скачок или два?

– Один. Выровнял ее? Держи так. Шесть тысяч тридцать километров, курс два-семь-три, отрицательное перемещение по оси I ноль-семь-четыре – готово!