– Что, Джейкоб?

– Мне следовало немедленно пойти с тобой, как только ты попросила меня об этом.

– Спасибо Джейкоб. Но я не просила тебя, я приказала тебе. Правда, этот приказ был сформулирован в виде просьбы… Но приказы командира часто формулируются в виде просьбы – это дань вежливости. Ты сам мне рассказывал про этот обычай. Хотя я и так знала. – Тетя Хильда повернулась к Зебадии: – Первый пилот, отправление на Минус-J откладывается до завтра. О времени я сообщу вам позже, после того как посоветуюсь с бригадиром. Я хочу поглядеть на этих тварей, снять их на стереофото и на кинопленку, а если удастся, то и вскрыть один экземпляр. Закупки на Минус-J не отменяются, но задерживаемся мы для того, чтобы побольше узнать о тварях, а также выполнить обещание, данное бригадиру Херд-Джоунзу.

Тетя Хильда на некоторое время замолкла, затем снова заговорила:

– Вниманию всех. Не выносите с корабля ничего такого, без чего вам не хотелось бы остаться. Отправление может быть объявлено в любой момент, даже среди ночи, готовность пятиминутная. Держитесь в непосредственной близости от меня, если только не получите особое разрешение находиться в отдалении. Сегодня я ночую в машине. Если мы отправимся в дорогу ночью, я сообщу об этом в Комнаты Принцессы. Зебби, я остаюсь капитаном до приземления на Минус-J. Программа действий на ближайшие часы: ужин сегодня в восемь тридцать пополудни по местному времени, то есть примерно через три часа. Джентльмены при черных галстуках. Дити предлагает, чтобы все мы надели то, в чем были в ночь нашего бракосочетания; она все это прихватила с собой. Бригадир пошлет за нами в Комнаты Принцессы в начале девятого, так что на ужин нас проводят. Программу на завтра я с ним обговорю. Джейкоб, я потихоньку перейду в машину, после того как в доме все утихнет. Если кто-нибудь мною заинтересуется – я пошла за зубной щеткой. Вопросы есть?

– Капитан, – сказал папа.

– Да, второй пилот.

– Хильда, ты непременно должна спать в машине?

– Джейкоб, тебе непременно нужно повторять все дважды?

– Ну пожалуйста, очень тебя прошу.

– Ты, значит, хочешь, чтобы я еще разок нанялась к тебе в шлюхи. В сущности, ты не так уж много и просишь: ты ведь решился жениться на мне, будучи прекрасно осведомлен о моем изрядно запятнанном прошлом. Да, Джейкоб…

– Нет, нет, нет! Я просто прошу тебя уснуть в моих объятиях. Больше ничего.

– Только-то? Ну ладно, мы обсудим это, когда ляжем спать. Всем приготовиться к выходу в космос. Докладывайте.

Я как следует брызнула в Хильдочку и хихикнула:

– Капитан тетя, это льстит мне больше, чем все, что ты могла бы мне сказать. Если бы мне самой потребовалось устроить какую-нибудь шалость – мне ни к чему, но если бы – и надо было бы найти кого-нибудь, кто любит меня, несмотря ни на что – ты знаешь, к кому я обратилась бы. К той, кто меня любит, даже когда я плохая. Знаешь, кто это?

– Спасибо, Дити. Мы с тобой любим друг друга и доверяем друг другу.

– Ну хорошо, тогда скажи мне по секрету: ты правда собиралась сегодня спать в машине?

Она опять потянула за цепочку унитаза. Когда он заурчал, она шепнула мне на ухо:

– Дити, детка, я вообще не собиралась сегодня спать.

Шельма сидела по правую руку от губернатора, а моя жена слева от него, что дало нам с Джейком привилегию быть соседями леди Герберт на другом конце стола. Зал был битком набит мундирами, смокингами и вечерними платьями. При каждом из нас состоял персональный лакей, следивший, чтобы мы не умерли с голоду; командовал этим взводом дворецкий, внушительный, как папа римский, и несколько его ассистентов менее внушительной внешности. По залу сновали официантки, подававшие блюда. Его Верховенство Дворецкий за всем этим надзирал, но сам только наливал губернатору одно вино за другим – отведать и одобрить.

Все были в ливреях – украшенных Широкой Стрелой. Британская колония состояла из: а) местных, б) ссыльных, в) ссыльных, отбывших срок, г) офицеров и солдат, д) гражданских служащих и е) жен и иждивенцев. О русской колонии я знаю и того меньше. Думаю, что там одни военные и крепостные.

Дамы были одеты с викторианской безвкусной претенциозностью, и на их фоне Дити и Шельма выглядели райскими птицами среди ворон. За чаем тренировочный костюм и матросские брюки шокировали присутствующих, но к ужину Дити надела бархатную накидку, которая была на ней в ночь нашего бегства, Шельма – свою норку закатных тонов, и мы с Джейком торжественно сняли с их плеч эту роскошь на парадной лестнице, ведущей к залу приемов. Нет, мы не репетировали: мы были таинственные незнакомцы, гости генерал-губернатора и его супруги, так что все взгляды были сосредоточены на нас. Горничные вбежали по лестнице и поспешно приняли из наших рук верхнюю одежду наших дам.

Перед отправлением на ужин я высказал было сомнение в уместности их появления на приеме в верхней одежде. Шельма ответила: «Это абсолютно уместно, Зебби – потому что стиль задаю я. Я уже задавала его сегодня днем и буду делать это до самого отъезда». Я смолк: Шельма как никто другой умеет держаться с превосходством, у нее на это безошибочный инстинкт. Упоминал ли я о том, как Шельма и Дити были одеты на Шельминой вечеринке? Они почти и не были одеты. Стоило бы натыкать в том зале подслушивающих жучков, чтобы записать возгласы и вздохи изумления, раздавшиеся, когда мы с Джейком распаковали наши призы.

Перед этим их видели за чаем, одна была в тренировочном костюме, другая в наряде, который выглядел как благотворительный дар Армии Спасения, обе без косметики. Перед чаем мы успели побыть в наших комнатах совсем недолго – только для того чтобы наскоро помыться.

Но зато теперь! Шельма сделала прическу Дити, Дити сделала Шельме; Шельма накрасила обеих, не жалея губной помады, которой Дити пользуется не часто. Я поинтересовался, известно ли Шельме происхождение и назначение губной помады. Она ответила: «Конечно, известно, Зебби. Не мешай». И вновь пустилась наводить на Дити красоту. Дити действительно красива, но не знает об этом, ибо ее лицо отличается той простодушной правильностью черт, которую так любил Пракситель.