Было время, когда и Безыменский занимался абстрактным воспеванием «планетарного», «космического» размаха пролетарской революции. Об этом периоде напоминает хотя бы талантливая поэма «Я», написанная в 1920 году и кончающаяся такими характерными строками:

В то время это было неизбежно, это было нужно. Заслуга Безыменского в том, что он во время заметил необходимость поворота, во время провозгласил:

И не только провозгласил, но и художественно подтвердил свою декларацию.

Одной из наиболее характерных особенностей Безыменского является способность каким-нибудь мелким и частным штрихом подчеркнуть, показать, главное и общее. Поэт дает картину Керенщины и мимоходом бросает такие несколько слов:

Я помню, как понравились эти строки маститому художнику-реалисту тов. А. С. Серафимовичу, когда он услышал их на одном из литературных собеседований МАПП. Опытный мастер сразу заметил, что эти строки как бы прожектором освещают целый исторический период.

Безыменский умеет через какую-нибудь бытовую мелочь дать возможность читателю лучше почувствовать «планетарный» размах социального переворота, чем это делают некоторые поэты «Кузницы» через ложно-классические оды. Вот, например, отрывок из «Комсомолии»:

У Безыменского острый глаз. Он прекрасно умеет схватывать на лету эти мелочи, в которых, как солнце в капле дождя, отражается эпоха. Особенно удается ему вскрытие противоречий современности путем сопоставления конкретных штрихов, характеризующих два борющихся мира. Такие сопоставления, обнажающие всю непримиримость классовой вражды, глубокую противоположность буржуазии и пролетариата, бесконечную отчужденность отдельных представителей борющихся лагерей, разбросаны по всем произведениям нашего поэта. Вот пример на удачу:

Есть даже целые стихотворения, построенные на таких противопоставлениях. Таковы «Однофамильцы», «Два» (два портфеля — рабфаковца и буржуазного спеца). Это же противопоставление дано в потрясающей картине проводов мобилизованных комсомольцев на фронт гражданской войны. С одной стороны — отцы, которые «не простирают об'ятья, а разбивают проклятья о каблуки влезающих в вагон». Это — старый, звериный, гибнущий мир. А с другой стороны — родители-пролетарии, сквозь рыдания призывающие уезжающих сыновей «помнить завет Ильича». Это — новый, в крови и муках рождающийся мир. Небольшая картинка, — всего полстраницы! — но оба борющихся лагеря — перед нами, как на ладони.

Это великое разделение на два враждующих стана не миновало и интимнейшей, неприкосновеннейшей ячейки старого общества — семьи. И через семью плуг истории провел глубокую борозду, сплошь и рядом отбрасывая родных по крови в разные армии, сплошь и рядом делая их смертельными врагами. Безыменский, неоднократно, касался в стихах этого значительного и знаменательного явления. И в «Однофамильцах», и в сцене проводов комсомольцев на фронт перед нами развертывается этот великий раскол семьи. А как жизненна, как правдива эта картинка задушевной беседы группы комсомольцев:

Действительно, иссеченная спина Ваньки лучше показывает нам всю глубину общественных сдвигов, чем самые звонкие, самые высокопарные «космические» оды.

Особенно любовно наблюдает Безыменский мелочи быта, когда хочет показать ростки нового мира, пробивающиеся повсюду и в то же время незаметные многим. Чего стоит, например, это нежное, грациозное и глубокое стихотвореньице в четыре строки?