Генерал вздохнул. Потом улыбнулся мне, открыто, ласково по-отцовски.

— Ты умная девочка, — сказал Тимофей Потапович, — Ну, хватит о грустном. Ты тут отдыхай, а я побегу решать дела государственной важности. Мне еще Ершова сажать, — генерал подмигнул мне и встал с кресла.

— А что с Александром? — прошептала я, чувствуя смертельную усталость.

— Златушка, — спокойно произнес генерал, — Об этом мы поговорим, когда ты поправишься. Врач не велел тебя расстраивать.

— Тимофей Потапович, — прошептала я, — Я устала бояться. Вдруг он вернется, и все повторится вновь?

— Не повторится, — успокоил меня генерал, — Емеля не позволит.

Уверенность генерала передалась и мне. Тимофей Потапович попрощался и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. А я, так и не дождавшись прихода Емельяна, уснула.

Если верить словам врачей, то я шла на поправку. Вставать мне еще не разрешали, но, по крайней мере, разрешили посетителей. Теперь Агафья и Марго каждый день навещали меня. Несколько раз привозили с собой Захара для поднятия боевого духа, как они мне пояснили. Вот только дух мой не очень то и поднимался. А все из-за неопределенности между мною и Емельяном. Нам все никак не удавалось поговорить. Просто стоило мне проснуться, как Емельян под разными предлогами сразу же исчезал из палаты, и появлялся, когда я уже спала. То есть, видела Сургута я мало. Но точно знала, что он каждую ночь проводит в моей палате, рядом со мной. И это действительно подкупало. И когда мое терпение иссякло окончательно, я решила прояснить ситуацию. Нет, вот обижаюсь на него, обижаюсь, а он даже не дает возможности высказаться. Дождалась прихода Агафьи и, как только сестра появилась в моей палате, попросила ее об одолжении:

— Позвони своему другу, — вздохнула я, — Пусть тащит свою тушку сюда, устала я от этих непоняток.

Агафья хмыкнула.

— Хочешь, чтобы он меня загрыз на выходе из больницы? — полюбопытствовала сестра.

— Не волнуйся, за тебя Велизар заступится, — улыбнулась я, и уже серьезно добавила, — Он всегда тут, когда я сплю?

Агафья кивнула.

— Тогда звони ему, и скажи, что я уснула, — попросила я. Агафья послушно набрала номер телефона Сургута и включила громкую связь. После одного длинного гудка услышала голос Емельяна.

— Что-то со Златой? — быстро спросил Сургут. Агафья многозначительно посмотрела на меня.

— Нет, все хорошо с твоей ведьмой, — заулыбалась Агафья, — Спит она уже.

— Понял, — облегченно проговорил Емельян, — Скоро буду.

Агафья сбросила вызов.

— Думаю, у тебя есть пара минут, чтобы приготовиться к конструктивному диалогу, — подбодрила меня сестра, и засобиралась уходить.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Я легла удобнее, решив притвориться спящей. А Агафья, помахав мне на прощанье, вышла из палаты. Сургута долго ждать не пришлось. Услышала, как дверь тихо отворилась, осторожно захлопнулась. Тихая поступь шагов. Огромным усилием воли заставила себя лежать, не шевелясь, с закрытыми глазами. Пусть он и не договаривал мне многое в прошлом, пусть хранил тайны от меня, использовал мое родство с Борзым, но после долгих и мучительных размышлений я поняла, что скучаю по нему. И люблю. И сейчас самое время все начать с нуля. Если Емельян не возражает, конечно.

Почувствовала, как лежавшей поверх одеяла руки, коснулась теплая и уверенная ладонь Сургута. Он осторожно погладил мои пальцы. Почувствовала его губы на ладони. Выдохнула. Открыла глаза. Столкнулась со взглядом голубых глаз.

— Я…, - начал говорить Сургут, запнулся, потом прокашлялся, — Я медсестру позову.

И уже собрался выходить из палаты.

— Стоять! — скомандовала я. Емельян замер, встревожено посмотрел на меня, — Если уйдешь сейчас, то не советую возвращаться вообще!

Сургут стоял, так и не сделав шаг. Но и садиться не спешил.

— Нам пора поговорить, — выдохнула я.

— Тебе нельзя волноваться, — спокойно проговорил Сургут.

Скептично посмотрела на парня. Нет, то есть, когда он бегает от меня, я не волнуюсь, а вот во время разговора со мной что, истерика должна случиться, по его мнению?

После затянувшейся паузы, Сургут вздохнул. Сел в кресло, сцепил руки в замок.

Увидела, что его взгляд задержался на моей груди, там, где билось сердце.

— Я во всем виноват, — спокойно начал говорить Сургут, вот только в его взгляде не было и намека на спокойствие, скорее наоборот, — Я не должен был стрелять. И должен был сразу все тебе рассказать, еще тогда, когда вышел из больницы, а может быть и раньше.

— Мы оба виноваты, — прервала я его слова. Сургут отрицательно качнул головой, но промолчал, не стал спорить.

— Я много думала, с тех пор как очнулась, — начала говорить я, — Обо всем. И пришла к выводу. Ты чужой для меня.

Увидела, как на виске Сургута забилась жилка. Парень сцепил руки в замок еще сильнее. А я поспешила прояснить ситуацию, пока он не пришел к неверным и преждевременным выводам.

— То есть, я совсем не знаю тебя, — начала пояснять я, — Ничего о тебе не знаю. Только то, что ты следователь, у тебя язва, день рождения пятого декабря, отчим — генерал, и прикольные соседи. И все. А вот ты знаешь обо мне все, вплоть до проказ в детском саде и размера нижнего белья.

— Про белье не знаю, — поправил меня Емельян, — Плохо разбираюсь в размерах.