Легитимизация власти достигается несколько разными путями. Кий играет ведущую роль у полян благодаря факту своего «старейшинства» среди братьев. Успехи в градостроительстве и организации лишь дополняют авторитет старшего брата из наиболее влиятельной полянской семьи. Законность власти здесь обусловлена возрастным старшинством правителя и его успехами.

Переломным событием для полян становится поход на Дунай, куда Кий даже пытается переселиться, и его последующая смерть. После возвращения и смерти Кия вместе с братьями летописец, подводя итоги, говорит об установившейся власти рода Кия в «княженъи полян»: «...держати почаша родъ ихъ княженье в поляхъ». Возвышение власти братьев в их родах (объединение под началом Кия, правление их рода) после их смерти закончилось. Наступает период регресса Полянского княжения. Поляне «терпят обиды» от древлян и других соседей, затем становятся данниками хазар, впоследствии подчиняются Аскольду и Диру, Олегу и Игорю. Всем следующим хозяевам Киева так или иначе приходилось обосновывать свою легитимность: Аскольду и Диру — путем диалога (договора?) с местным населением, Олегу — в соответствии с представлениями о правах княжеского рода и праве завоевателя.

В Польше обретение власти новым правителем идет путем своеобразного соревнования в щедрости и выполнении обычаев гостеприимства. Первый князь Попель не принимает на пиру гостей-чужеземцев, которых приглашают бедняки Пяст, сын Котышко, и его жена Репка. В результате чужеземцы совершают чудо, и бедняк Пяст получает возможность пригласить князя Попеля на пир по случаю постригов своего сына Семовита. Таким образом Пяст, оказавшись богаче и щедрее, выигрывает соревнование-потлач и получает власть. Попеля настигает «мифологическая смерть» от преследующих его мышей. После этого начинается правление, а затем и военная экспансия потомков Пяста.

В чешской легенде подчеркиваются судебные функции правителей и отчасти их магические возможности исцелять, предвидеть будущее, исполнять культовые функции. И сестры, дочери Крока, и новый князь Пржемысл («наперед обдумывающий»), прежде всего, судят и предсказывают будущее. Только их потомки начинают военную экспансию в своем регионе. Законодателем и разделителем земли считался и хорватский князь Будимир.

Таким образом, можно выделить основные архаические представления о сути власти и функциях правителей[287], общие для славян.

1. Принципиальная коллективность правления. Позднее этот стереотип стал причиной искусственного соединения героев устной традиции родственными связями. Это постоянная парадигма «нормальной» власти у славян.

2. Эндогенность власти, возвышение местных правителей, моноэтничность политических организмов.

3. Участие женщин во властивстречается в основном в семьях первоправителей: дочери Крока, сестра Кия Лыбедь, жена Пяста, сестры Туга и Вуга.

4. Сакральные (и магические) функции правителя. Правитель выступал в роли культурного героя, первопоселенца и основателя городов. Наиболее четко эти представления выражены в мифогенных именах и ритуально-культовых действиях.

5. Роль личных достоинств при получении власти, отсутствие аристократической традиции.

6. Обязанности правителя— организационные (основание городов) и судебные, редистрибутивные (организация пиров в польской легенде).

7. Многоэтапность процесса конституирования власти, вначале протекающего в отдельном микросоциуме, затем — в рамках этнически однородных групп.

Нужно подчеркнуть, что в славянском мире на первых этапах становления власти у правителя отсутствует военная функция, а у его семьи — аристократический статус. Князья занимаются исключительно мирными «профессиями» — они пахари, охотники, перевозчики, кузнецы (?). Достоинства доблести и знатности обретают только их потомки. Отдельные военные реминисценции (в частности, в легенде о Кие, в восхвалениях Пяста и его потомков) — результат позднейшей компиляции разновременных мотивов легенды или влияния элитарной дружинной идеологии.

С описаниями «мирного» политогенеза в летописях и хрониках славян, основанными на архаичной племенной традиции, выразительно контрастируют северноевропейские дружинные сказания о происхождении власти. Это близкие по мотивам легенды северных германцев: сказания о призвании Рюрика (ПВЛ), о приглашении саксов (Хроника Видукинда Корвейского), о призвании в Британию братьев-правителей Хенгиста и Хорсы (Хроника Беды и Англосаксонские анналы)[288]. Все перечисленные сказания относятся к типу переселенческих, к «эпосу миграций»[289]. Вожди северогерманских политических образований ориентированы на выполнение военных задач, организацию правового пространства, агрессивную экспансию, внешнюю торговлю. Их власть экзогенна для подчиненных этносов. Прослеживаются устойчивые представления об элитарности власти, отразившиеся в сентенции Олега Вещего, адресованной Аскольду и Диру: «Вы неста князя, ни рода княжа, но азъ есмь роду княжа ... А се есть сынъ Рюриковъ»[290]. В результате деятельности этих вождей создаются ранние «дружинные государства», расцветают полиэтничная дружинная культура и военная идеология.

В связи с этим необходимо отметить специфику ПВЛ, где отразились две традиции этиологии власти: раннегосударственная северогерманская и архаичная славянская. Легенда о Кие и сказание о Рюрике отражают разные пласты исторической памяти и разные этапы политогенеза. Именно потому прямое историческое сравнение этих сюжетов и, на их основе, типов власти у руси и полян принципиально невозможно. Славянские легенды о первоправителях по своим мотивам и отраженным реалиям должны сопоставляться, скорее, с более ранней мифолого-эпической традицией германских народов.