Невольно улыбнувшись, я отобрал у нее фотографию и вернул на место. Закрыл дверцу шкафа и, повернувшись к Ольге, положил ей руки на плечи. Она смотрела вопросительно.

— Ты красивее Насти, — сказал я без пафоса. И это было правдой.

— Красивее? Я? — не поверила Ольга.

— Да, ты красивее!

Ольга обняла меня за шею, прижалась и шепотом спросила:

— А кто у тебя появился первым: я или она?

— Это имеет значение?

— Имеет!

— Настю я встретил значительно раньше, чем тебя.

Ольга издала короткий смешок и с довольным видом прочирикала:

— Тогда все в порядке! Я не ревную. Это Настя должна ревновать. Получается ведь, что ты изменяешь ей со мной. А не наоборот.

Я шутливо шлепнул ее по заднице.

— Вот еще развела философию!

— Кстати, Ванечка, а Настя знает обо мне? — поинтересовалась Ольга, все еще прижимаясь ко мне. — Ты ей говорил?

— Пока нет, — признался я, поглаживая ее стройную спину.

— Но скажешь?

— Может быть. Не знаю…

— Она обидится?

— Наверняка. Не все же такие понятливые, как ты, — вздохнул я и, легонько отстранив Ольгу, предложил: — Может, все-таки перекусим? Лично мне хочется.

Мы вернулись в кухню и снова уселись за стол. Я налил себе водки. Ольга пить отказалась.

— Какого роста моя соперница? — ее все еще занимали мысли о Насте.

— Она ниже тебя на голову, — обронил я, с удовольствием поднимая рюмку.

— То есть на пол головы ниже тебя?

— Ну да, а может, и немножко на больше, — поправил я, отправляя в рот кусочек ветчины.

— Интересно было бы ее увидеть…

— Лучше вам не встречаться! — засмеялся я.

Насытившись, мы занялись тем, за чем, собственно, и пришли. То отдаваясь со всей кротостью, то неистово экспериментируя, то целиком захватывая инициативу, Ольга превзошла саму себя. Она будто понимала, что это в последний раз. Я во всем шел ей навстречу, не жалея сил.

Буйство в постели продолжалось часа два. Я опомнился лишь тогда, когда город покрылся чадрой сумерек, и смущенные фонари сквозь оконное стекло бросили на наши потные тела мохнатые комки света.

— Пойду, выпью рюмочку! — шепнул я Ольге, слезая с кровати. — Тебе чего-нибудь принести?

— Не-а! — Ольга блаженно потягивалась.

Выпив и перекурив, я возвратился в спальню. Ольга, широко раскинув руки и ноги, спала. Я не стал ее будить, решив, что на полчасика сна она имеет полное право. Олег появится дома не раньше начала восьмого.

Я опять поплелся на кухню. Заварил себе крепкий кофе и налил рюмку коньяку из бутылки, которую купил для Ольги. Не спеша попивая то одно, то другое, курил и старался не думать о своих женщинах. Последнее время они, вовсе того не желая, крепко усложнили мне жизнь. За каждую приходится волноваться, переживать. Даже Ларису, которая для меня уже потеряна, и Ольгу, которую вот-вот потеряю, я не могу просто так вычеркнуть из своей жизни. С ними навсегда останется частичка моей души. Я буду их помнить всегда. Как помню тех женщин, которые были до них…

Помнят ли они меня?

Я не хочу, чтобы помнили. Былое — это лишний груз, сдавливающий душу и мешающий свободно расправлять крылья. Пусть у моих бывших женщин будут ничем не отягощенные души, чтобы свободно парить в облаках благоденствия.

За окном пьяно качалась мгла. Дома щерили желтые клыки окон. Вглядываясь в них, я не заметил, когда погрузился в сон.

Меня разбудил какой-то шум. Тряхнув головой, я вышел в прихожую. У порога стояла большая дорожная сумка и валялся до отказа набитый одеждой пакет. Откуда?!

В мозгу молнией сверкнула догадка. В одну секунду мое голое тело до костей пробрал мороз. Я стрелой полетел в спальню. На пороге в распахнутом полушубке стояла бледная Настя. В спальне горел свет. На кровати, опершись на локоть, лежала Ольга и широко распахнутыми глазами изумленно смотрела на Настю. Ошеломленный, почти убитый увиденным, я даже не заметил, когда она пронеслась мимо меня. Я пришел в себя только тогда, когда в прихожей раздался громкий стук двери. Я хотел броситься вслед за Настей, но, сделав шаг, остановился — куда, я же совершенно нагой! Сердце замерло, ноги стали ватными. Беспомощно застонав, пошатываясь, я устремился к окну на кухне и приник лицом к стеклу. Через пару секунд из подъезда выскочила Настя и, ударившись грудью о ночь, побежала вдоль дома. Я упал, как куль, на табурет и закрыл глаза руками.

Ольга — подавленная и растерянная — вошла в кухню, села на пол у моих ног и молча поклала голову мне на колени.

Елена Алексеевна одновременно разговаривала со мной, что-то писала, склонившись над столом, и энергично растирала висок.

— Уже второй день, не переставая, болит голова! — пожаловалась она, на мгновенье прикрыв ладонью очки. — Наверное, уже возраст дает о себе знать.

— Вы просто переутомились, — выразил я предположение, с сочувствием поглядывая на несколько одутловатое лицо врача.