В стране в 2003-м все еще бессмысленно лепетали о «гражданском обществе», о «выборности или невыборности» губернаторов, об «антисемитизме» и «русском фашизме». Но казна пополнялась нефтедолларами, разбухал «стабилизационный фонд», пусть замороженный Кудриным, высланный Грефом из России. Деньги сулили возрождение и развитие, симптом которых обнаружил себя на Бурее.

На краю Талакана, в стороне от пятиэтажек, на кромке тайги и водохранилища – небольшая каменная церковь Ильи Пророка – голубая кровля, милый золотой куполок, заиндевелые колокола. В теплом сумраке – любовно вырезанный иконостас, намоленные иконы, сладкий дым недавно прошедшей службы. Гигантская станция – машина, перерабатывающая земную гравитацию, жар солнца, свирепый бег реки в бестелесное электричество. Крохотная, наполненная верующими церковь – загадочное устройство, извлекающее из Космоса молитвенные энергии любви, благоговения, нежности, переносящая их в людские дела и поступки. Талакан содержит все элементы полнокровной, дееспособной цивилизации – ее видимой материальной основы, социальной организации, метафизической завершенности.

Июнь 2003-го. Станция перед пуском. Еще пуста каменная чаша водохранилища, но плотина, как гигантская крепостная стена, готова держать непомерный напор воды. Драгоценный агрегат вживлен в тело станции – стальной вал сверхточно соединяет турбину и генератор, ожидая удар водопада. Окрестные дали в легком проблеске проводов и высоковольтных мачт, словно станцию окружают тенета, готовые уловить невидимое, рвущееся на свободу существо. Тысячи приборов заострили чуткие стрелки, напрягли циферблаты, осветили экраны мониторов, чтобы измерять бессчетные биения и ритмы гигантского, готового к оживлению организма. Уже приглашены на Бурею вельможные гости – губернаторы, депутаты, министры, послы и консулы соседних государств, журналисты и «политические технологи», готовые преподнести пуск станции как громадную победу РАО ЕЭС и всей российской экономики. Ждали Президента. Ждали триумфа.

Вот только не было дождей, которые напоят притоки Буреи, напитают горную реку, наполнят рукотворное море, слепым напором провернут лопатки турбины. В небо, вымаливая дожди, смотрело руководство станции. Смотрели инженеры и рабочие, словно взглядами хотели сгустить редкие облака, превратить в дождевые тучи. Весь Талакан мучился, суеверно умолял Бога Воды не оставить гидроэнергетиков своей милостью. Быть может, помогли молитвы в храме, посвященном Илье Пророку – покровителю грома и молнии. Но тучи вдруг сгустились, хлынул могучий ливень, наполнил каменный ковш водохранилища.

Нажатие пусковой кнопки, словно прикосновение Божьего перста к бездушному, глиняному Адаму. Дух вселился в станцию. Взыграли невиданные мощности. Излетели непомерные силы. Музыка электричества победно понеслась над Дальним Востоком, под возгласы ликующих строителей. Свершилось чудо бессловесной молитвы. Чудо гигантского труда. Чудо преображения мертвого в живое.

Последующие годы с пусками второго, третьего, четвертого блоков напоминали наращивание наступления, когда в прорыв, сокрушая противника, вводятся новые армии, делая победу необратимой.

«Русская Победа» – это особый фермент «русской цивилизации», которая, сокрушаясь до основания, превращаясь в пыль, в ничто, вновь, силою мистических законов, обретает новую форму. Вырастает в новый великолепный кристалл. Соединяет своими гранями, лучами, призматическим преломлением света пространства необъятной Евразии – живущие в ней племена и народы, хребты и великие реки, – воссоздаваясь в новом варианте Империи.

Четыре империи называют историографы, исследуя пути русской государственности от начала времен. Киевская Русь, собравшая вокруг храма Святой Софии славянские племена, угров и финнов, хазар и норманнов. Московское царство, сбросившее иго Орды, объединившее вокруг колокольни Ивана Великого несметные пространства от Смоленска до Урала и дальше. Петербургская империя Романовых, величаво и грозно воссиявшая от Японии до Германии, от Индии до полярных льдов. Сталинская империя, наложившая свою красную длань на все континенты, сделавшая ХХ век – «русским веком».

Сегодня, на руинах прежних империй, под насмешки врагов, под улюлюканье святотатцев, среди разбойных банд и хищных корпораций, начинают оживать умершие пространства. Сращиваются переломы. Приоткрываются запавшие очи. Вокруг – все тот же ужас, то же разграбление, немолчный народный стон. Но сквозь черные тучи начинает брезжить тонкий луч еще невидимой Вифлеемской звезды, возвещающей о рождении дивного младенца – Пятой Русской Империи.

Здесь, на бурейской стройке, чувствую ее первое дыхание, ее слабый младенческий лепет.

Люди Бурейской ГЭС, весь многотысячный коллектив состоит из неповторимых личностей, в каждой из которых преломляется стройка. Так свет в кристалликах снега или каплях росы расщепляется на спектральные сверкания. У каждого свой цвет, своя краска, а вместе – яркое солнце могучей стройки.

Генеральный директор Юрий Васильевич Горбенко, типичный энергетик в том смысле, что с молодости кочевал с одной грандиозной стройки на другую. Саяно-Шушенская, Майнская, Шульбинская ГЭС. Его прижизненные памятники – гигантские плотины, укрощенные великие реки, десятки генераторов-великанов, выплескивающих бесцветные потоки электричества. Его нетипичность определяется словом «пассионарность». Он сам – генератор. Источник загадочной энергии, которая делает человека неукротимым, толкает наперекор обстоятельствам, вспарывает омертвевшие пласты, действует там, где воцарилась безнадежность. Его задача – не просто обеспечить строительство и эксплуатацию станции. Не только создать коллектив и вписать его в неумолимую синусоиду строительства. Его миссия – одухотворить эту стройку. Превратить ее в «школу пассионарности». Сотворяя плотину, генераторы, высоковольтные ЛЭП, сотворить человека-пассионария, который, уехав со станции, понесет по усталой стране невидимую чашу «живой воды», окропляя ею другие стройки, другие утомленные души. Уныние – это эпидемия смерти, которая заражает целый народ, обрекая его на гибель. Пассионарность – «эпидемия жизни», что будит вялые души, побуждает творить, жертвовать, толкает на деяния и подвиги. В страшные 90-е, когда стройка превратилась в «черную дыру», голодали дети, бунтовали мужики, женщины были готовы растерзать ненавистного директора, виня его в несчастьях строительства, в несчастьях страны, только «пассионарность» позволила гендиректору выстоять. Не дать «погаснуть свече». Закрыть черную амбразуру своей жертвенной, верящей жизнью. Только возвращение в народную душу этих загадочных энергий позволит России выстоять в катастрофах ХХI века. И здесь роль лидера, роль вождя, роль Отца – стройки или государства – бесценна.

Валерий Арташесович Саакян, крупная фигура в РАО ЕЭС, был назначен руководителем «пускового штаба» в самые критические моменты строительства. «Железный Саакян», «зубр советской энергетики» – он принес на стройку организационную культуру Советского Союза, в которой вырос, возводя крупнейшие энергетические объекты. Эта культура в условиях непрерывного дефицита материалов, сбоя поставок, авралов и перегрузок позволяла стране одновременно запускать десятки энергоблоков, возводить атомные, тепловые, гидроэлектростанции в размерах, поспевавших за ростом народного хозяйства. Воля, стратегическое мышление, неотступное следование классическим нормам и ослепительный авангардизм – таков стиль Саакяна. Это он настаивал на приобретении самого современного, «авангардного» оборудования. Он заставил строителей пробить горный туннель, куда от станции к распределительному устройству был проложен уникальный высоковольтный кабель. Его летучую фразу повторяют на станции: «Обстоятельства уходят, а факты остаются». Тяжелейшие обстоятельства стройки уже почти забыты, но факт – Ее Величество ГЭС – остался. Организатор масштаба Саакяна создает из коллектива «социальный двигатель», который с каждым оборотом не только продвигает строительство, но и возводит, укрупняет и совершенствует себя самого. Это и есть суть «советской проектности», сыном которой является Саакян. Рутина планерок и штабов, «свинчивание» бессчетного количества рассыпающихся казусов, сотворение из миллионов деталей единой энергетической мегамашины предполагают поэтическое мышление, которым обладают великие инженеры и строители. Таков Саакян.