Он положил эти страницы прямо перед собой, чуть в стороне от лежавшей в центре настольной книги для записей. На его взгляд, это были его главные подозреваемые: сначала — Наджа, потом — Кабрео. И хотя у Наджи не было ни взысканий, ни нареканий, время его перевода в больницу совпадало идеально.

В последнюю очередь Роджер просматривал данные на всех остальных сотрудников больницы. Сличая список тех, кто уходил оттуда начиная с середины ноября, со списком пришедших за это же время на работу в Центральную манхэттенскую, Роджер обнаружил более двадцати человек. Поначалу такая цифра смутила его, однако, немного поразмыслив, он увидел в этом определенную логику. Центральная манхэттенская являлась флагманом «Америкер», и поскольку там, по словам Розалин, ощущалась постоянная нехватка кадров, было вполне естественно, что врачи и остальной персонал предпочитали устроиться на работу в ведущее медучреждение.

Осознавая свои ограниченные возможности сыщика-дилетанта, Роджер сразу же понял, что список из двадцати трех подозреваемых для него слишком велик. Чтобы как-то его уменьшить, он воспользовался советом Лори обратить внимание лишь на тех людей, которые работали в ночных сменах в больнице Куинса и перешли на работу в ночные смены в Центральную манхэттенскую. Оказалось семь человек: Эрман Эпстайн — фармацевт; Дэвид Джефферсон — из службы безопасности; Джазмин Ракоши — медсестра; Кейтлин Чодри и Джо Линтон — из лаборатории; Бренда Хоу — из хозяйственной службы; Уоррен Уильямс — из техобслуживания.

Роджер взял в руки листок с этими именами. Перечитывая его, он еще раз увидел, как фамилии отражают этническую разнородность Америки. Он подумал, что в общем-то мог бы определить происхождение каждой из них, кроме Ракоши, однако если бы от него вдруг потребовали немедленного ответа, он бы назвал Восточную Европу. Роджер понял, что все эти люди в той или иной степени могли иметь доступ к пациентам во время ночной смены, когда контроль над ними минимален. У него мелькнула мысль поговорить с Розалин относительно их характеристик за время работы в больнице Куинса. Теперь, когда он установил с ней личные отношения, возможно, ему и удалось бы раздобыть такую информацию без официальных условностей, однако он не был в этом уверен. А как же еще он мог преуспеть в выполнении стоявшей перед ним задачи?

Положив этот листок рядом со списком анестезиологов, Роджер взглянул на часы. Четверть третьего. Он покачал головой. Он не помнил, когда в последний раз так засиживался на работе. Наверное, когда был стажером. Но усталости он не чувствовал. Полученная им в кафетерии хорошая доза кофеина еще действовала. От возбуждения он даже слегка притопывал правой ногой. Ему очень хотелось сейчас позвонить Лори, но об этом не могло быть и речи. Он не собирался будить ее.

Роджер впервые оказался в больнице во время ночной смены. Азарт сыщика натолкнул его на мысль проверить отделение хирургии, где произошло более половины этих необъяснимых смертей и где он мог столкнуться с одним из своих так называемых подозреваемых. Он взял послужные списки двух анестезиологов и листок с именами семи сотрудников, перешедших из больницы Святого Франциска в Центральную манхэттенскую. Он вновь просмотрел их, стараясь запомнить имена.

Роджер уже собирался уходить, но вдруг подумал, что он скорее всего пробудет в больнице большую часть ночи. А поскольку сон ему все-таки будет необходим, он вряд ли вернется к себе в офис ранним утром. С этой мыслью он набрал служебный номер телефона Лори.

«Это Роджер, — сказал он, решив оставить ей сообщение. — Сейчас уже начало третьего ночи, но я все-таки намерен проработать твою идею насчет больницы Куинса. У меня уже есть список подозреваемых — их гораздо больше, чем я мог предположить, так что я отдаю должное твоей версии. Очень хочу поделиться с тобой своими соображениями — может, мы могли бы завтра поужинать? Сейчас я направляюсь в отделение хирургии — продолжить расследование и поговорить с теми людьми, которые значатся в моих списках, пока они находятся на дежурстве. Для начала могу назвать тебе имя одного из ночных анестезиологов: Мотилал Наджа. Он был у меня на собеседовании, когда устраивался на работу. И я совершенно забыл о том, что он пришел к нам из больницы Святого Франциска сразу после праздников. Совпадение? И это только верхушка айсберга. Как бы то ни было, я собираюсь пробыть здесь еще несколько часов и, возможно, не появлюсь у себя в офисе до полудня. Как приду — сразу позвоню тебе. Чао!»

Положив трубку, Роджер взглянул на имена семерых людей, не являвшихся врачами, но пришедших на работу в Центральную манхэттенскую в обозначенный период времени, и подумал, стоит ли ему ради Лори пробежаться по всему этому списку. Ему очень хотелось как можно сильнее разжечь ее интерес в надежде, что она согласится с ним встретиться. Он хотел было еще раз набрать ее номер, чтобы кое-что добавить к своему сообщению, но тут же передумал, решив, что для затравки того, что он уже сказал, было вполне достаточно.

Надев длинный белый халат, который он всегда носил, отправляясь в лечебную часть больницы, Роджер прошел через все административное крыло. Ему уже доводилось бывать здесь вечерами, но не после полуночи. В этот час она напоминала мавзолей.

Главный коридор больницы был пуст, и только вдалеке кто-то из служащих натирал пол. Поднимаясь в лифте, он удивлялся своей энергии. У него даже возникло чувство эйфории, которое, к сожалению, напомнило ему о героине. Он потряс головой. Нет, он не собирался вновь попадать в эту западню. Врачам гораздо труднее из нее выбираться из-за доступности наркотиков.

Роджер вышел на третьем этаже и через раздвижные двери попал в операционное отделение. Он оказался в пустынном коридоре. Справа, из арочного дверного проема, ведущего в комнату отдыха для персонала, доносился звук телевизора. В надежде кого-нибудь встретить он прошел внутрь.

Помещение, не более десяти квадратных метров, выходило окнами на тот же дворик, что и служебный кафетерий. Две двери, расположенные друг против друга, вели в раздевалки. Вся мебель состояла из пары серых виниловых кушеток, нескольких стульев и нескольких столиков. В центре стоял журнальный стол, заваленный газетами и старыми журналами, среди которых красовалась открытая коробка с пиццей. Из одного угла вещал телевизор, настроенный на Си-эн-эн, однако никто его не смотрел. В другом углу находился маленький холодильник, на верх которого примостили общественную кофеварку.