Приняв во внимание приведенные примеры, естественно предположить, что именно Ю. Буре и стоит в истоках «гипербориады», захватившей как научную мысль, так и более широкие круги шведского общества XVII в. В связи с э/гим особый интерес представляет вопрос о том, когда же именно Ю. Буре Обратился к мифам о гипербореях и отождествил их со свеями. Ю. Нордстрэм приводит пометку Ю. Буре на первой странице: «Эта книга более всего способствовала тому, что в 1613 г. я узнал сокровенную истину, которая не открывалась до меня ни одному автору». На этом основании Ю. Нордстрэм полагает, что увлечение Ю. Буре гиперборейскими мифами восходит к 1610 г.[14]

По всей вероятности, Ю. Буре занимался изучением гиперборейских мифов в период с 1610 г. по 1613 г., когда ему «открылась истина», что свеи - это гипербореи, заложившие основы европейской культуры. В 1614-1615 гг. дипломат П. Петрей публикует свое историческое сочинение, в котором родоначальник древнерусской княжеской династии Рюрик неожиданно объявляется выходцем из Швеции. Как отмечалось выше, в немецком его издании о шведском происхождении Рюрика говорилось более осторожно: либо с южного побережья Балтики, либо с северного. Это нетрудно понять, если принять во внимание распространенность во времена П. Петрея немецкоязычной историографической традиции, выводившей варягов из Вагрии. Примером может служить историко-географический труд немецкого гуманиста С. Мюнстера «Космография», вышедший в Базеле в 1544 г. и содержавший обзор европейских правителей и династий. В числе прочих был упомянут и князь Рюрик, призванный в Новгород из народа вагров или варягов, главным городом которых был Любек («...aus den Folckern Wagrii oder Waregi genannt, deren Hauptstatt war Ltibeck»)[15]. Важно подчеркнуть, что одним из вдохновителей труда С. Мюнстера был шведский король Густав Ваза (ум. 1560), который через своего дипломатического советника Георга Нормана передал С. Мюнстеру пожелание, чтобы в его труде новым блеском засияло великое прошлое готов. С. Мюнстер постарался выполнить это пожелание и посвятил свой труд Густаву Вазе[16]. Естественно, П. Петрею надо было проявить дипломатическую ловкость, предлагая свою «альтернативу» столь респектабельному сочинению.

Далее рассуждения П. Петрея о летописных именах русских князей разительно напоминают рассуждения Г. Штэрнъельма о древнегреческих именах как искаженных шведских. Так, если, согласно Г. Штэрнъельму, имя гиперборейского мудреца Абариса - это искаженное шведское Эварт или Ивэрт, то, согласно П. Петрею, имена древнерусских князей Рюрика, Трувора и Синеуса - это искаженные шведские имена Эрик, Сигге и Туре[17]. Отличие по существу сводится к тому, что работы Г. Штэрнъельма давно никем всерьез не принимаются, а домыслы П. Петрея о княжеских именах, «от шведского языка испорченных», по-прежнему тиражируются в науке.

Влиянием Ю.Буре, по всей вероятности, можно объяснить и дерзость шведских сановников, сфальсифицировавших отчет о переговорах: едва ли они решились бы на заведомый подлог без поддержки влиятельных лиц. И этот подлог имел существенный резонанс. «Сведения» из сфальсифицированного отчета, равно как и из книги П. Петрея, стали распространяться в ученых кругах Европы, постепенно вытесняя немецкоязычную историографическую традицию, выводившую варягов из Вагрии. В 1671 г. шведский королевский историограф Юхан Видекинд опубликовал «Историю десятилетней шведско-московитской войны» с описанием событий Смутного времени, где привел слова архимандрита Киприана из этого отчета с собственными комментариями: «Из древней истории видно, что за несколько сот лет до подчинения Новгорода господству Москвы его население с радостью приняло из Швеции князя Рюрика»[18]. Работа Ю. Видекинда неизменно пользовалась доверием: ведь придворный историограф имел доступ к королевскому архиву и опирался на подлинные архивные материалы. В частности, в восприятии А. Л. Шлёцера сведения Ю. Видекинда неопровержимо свидетельствовали о том, что в Смутное время новгородцы верили в шведское происхождение Рюрика[19].

Из приведенных фактов явствует, что со второго десятилетия XVII в. младшие коллеги Ю. Буре по изучению шведской словесности увлеченно разрабатывают тему основополагающей роли свеев в древнегреческой культуре, почти дословно цитируя записки Ю. Буре. Практически синхронно с этим процессом, в условиях военного присутствия Швеции в Новгородской земле, официальными представителями шведского королевского двора распространяются представления о свеях как родоначальниках русской великокняжеской династии. При этом аргументация обеих сторон чрезвычайно сходна: как в древнегреческой, так и в древнерусской традициях отыскиваются «испорченные» шведские имена в качестве доказательств фундаментальной роли шведских предков в том и другом случае.

И наконец, мифотворческие усилия в обоих этих направлениях слились воедино в творчестве шведского писателя и профессора медицины Олофа Рудбека (1630-1702), в частности, в главном его произведении «Атлантида» («Atland eller Manheim»). С именем этого автора оказался связан особый феномен шведской историографии, «рудбекианизм». Обычно творчество О. Рудбека связывают с готицизмом, модным в то время течением западноевропейской историософии, восходившим своими корнями к раннему средневековью, но получившим развитие с XVI в., сфокусировав внимание на великом прошлом готов как завоевателей мира и героических предков германских народов. Колыбелью готов был объявлен шведский юг, Гёталандия. Готицизм льстил шведскому самосознанию, но при этом создавал и некоторый дискомфорт, невольно отодвигая в тень другого предка шведов и притом более именитого, по понятиям того времени, а именно свеев, от которых вели происхождение и королевская династия Швеции, и само ее имя Sverige, т. е. Svearike, Свейское королевство. Поэтому предложенное Ю. Буре отождествление свеев с гипербореями как нельзя лучше вписалось в общее русло культурных исканий шведского общества. При таком сочетании каждый получал свое: готы / гёты закладывали фундамент германской культуры, а свеи, под именем гипербореев, выступали основоположниками греко-римской цивилизации, фундамента всей европейской культуры, включая и древнерусскую ее ветвь. Именно такая двойная перспектива и получила развитие в творчестве О. Рудбека.

Поэтому рудбекианизм не вполне идентичен готицизму, хотя и вобрал многие его черты. В данном же случае на это следует обратить внимание по той простой причине, что именно «гипербореада» О. Рудбека и сыграла решающую роль в развитии древнерусской историографии.

О. Рудбек принадлежал к упсальскому ученому сообществу, лично знал Олауса Верелия и разделял его взгляды как относительно скандинавского происхождения гипербореев, так и в части отождествления страны гипербореев со Скандинавией. Поэтому в «Атлантиде» О. Рудбека красной нитью проходила идея основополагающей роли шведов во все времена и для всех народов, а Швеция выступала колыбелью всей европейской культуры, в том числе и греко-римской, и древнерусской[20].

В своей «Атлантиде» О. Рудбек проповедует мысль о том, что за именами многих народов и стран у античных авторов скрываются прямые предки шведов. Поэтому он отождествляет со Швецией как платоновскую Атлантиду, так и вслед за Буре и его учениками остров гипербореев. При этом О. Рудбек, опираясь на Диодора Сицилийского, в частности, на его рассказ о правителях типербореев, потомках Борея, уверяет, что имя Борея обнаруживается у предков шведских Конунгов! Так, один из них носил имя Поре / Боре (Роге / Воге), которое греки произносили как Борей. От него, согласно Рудбеку, и пошло выражение «род Борея».