Вполне себе ожидаемо, из-за ширмы классически выплыл импозантный мастер с мушкетерскими усиками и таковой же бородкой, с острыми чертами лица и цепкими глазами. На нем свободно сидела на размер больше черная рубашка, заправленная в широкие серые брюки с коричневым кожаным ремнем.

— Так-с, молодой человек, — весело произнес фотограф. — На паспорт снимаемся?

— Честно говоря, я хотел бы, — протянул Коля, доставая из пакета «Зенит», — предложить вам вот это.

Мастер нахмурился, подошел поближе и взял аппарат в руки, подозрительно глянув на посетителя. Коля спохватился и прикрыл разодранный рукав кистью здоровой руки. Фотограф повертел аппарат, хмыкнул пару раз, затем его лицо вдруг помрачнело. Он поднял глаза и злобно воззрился на посетителя:

— Какого черта?! Это же мой аппарат!

— То есть как это: ваш?! — искренне удивился Коля. — Не может быть!

— Да вот же, царапина на корпусе, — заявил человек с мушкетерской бородкой и, приблизив фотоаппарат к глазам Николая, указал сарделечным пальцем на место около объектива. — Она как опознавательный знак. Только у моего «Зенита» есть именно такая царапина.

— Это просто совпадение, — задумчиво протянул Коля, неожиданно выхватил аппарат и отступил на шаг назад. — Если не хотите, можете не брать.

— Совпадение, говоришь? А вот мы сейчас проверим. — Волшебник фотодела дернулся было, чтобы отобрать камеру у Коли, но затем пошел в сторону, скрылся за ширмой и зашуршал.

Через мгновение он вернулся с большой кожаной сумкой, имеющей наплечный ремень. Мастер угрожающе водрузил сумку на стул и порылся внутри.

— Ну конечно! — воскликнул мушкетер, подняв голову. — Его здесь нет. А ведь еще утром он был здесь! Но как вы могли… (он растерянно посмотрел на Колю) как вы могли проникнуть сюда, выкрасть его, а потом вернуться и еще… И еще иметь наглость продавать мне же мой же фотоаппарат?!

— Вот именно, — усмехнулся Коля. — Чувствуете? Никакой логики! Ну, в общем, я пошел.

И он предпринял соответствующие действия к тому, чтобы срочно ретироваться. Едва же Герасименко, брякнув чекушкой в пакете, вышел в предбанник, теткину вотчину, как из самого сердца студии раздался крик:

— Амалия Петровна, задержите его, это вор!

Амалия Петровна раскрыла полусонные затуманенные глаза и уставилась на проходящего мимо нее Николая. Ее рот что-то промычал, и она сама начала уже было вставать из-за стола, однако же Коля быстро взбежал по ступенькам. А уж там, на улице, естественно, не задержался и моментально удалился от студии.

«Н-да, ну и дела, — шепотом бормотал про себя Коля, быстро переставляя ноги и глядя на асфальт, — какого черта так вышло? Видимо… Видимо… Похоже, что этот фотик давным-давно чудесным образом принадлежал психу из студии. И когда я с этим „Зенитом“ сюда прибыл…»

— Ведь одна и та же вещь не может быть в двух экземплярах?! — вслух сказал Коля с озаренным видом, замерев посреди тротуара.

И двинулся дальше. «Да-да, — продолжил он про себя, — „Зенит“ сначала принадлежал данному придурку, потом кочевал из рук в руки и, наконец, достался мне. Но когда я его принес, „Зенит“ из прошлого взял да исчез!»

— Н-да, одна и та же вещь не может одновременно существовать рядом, — повторил он вслух, все еще возбужденный.

Впрочем, вскоре Коля успокоился. Бог с ним, с фотографом. Дело-то остается не на мази. Фотоаппарат надо продавать. Фотостудий в этом Мухосранске больше нет. Остается другой вариант — комиссионка.

Николай недолго блуждал в поисках комиссионки. Совершенно случайно ему попался на глаза нужный магазин. Герасименко проскользнул внутрь. У витрины с фотоаппаратами терся мальчик лет десяти.

Коля обратил на мальчика внимание, потому что тот мешал подойти к продавщице и поинтересоваться. Пронаблюдав за пацаном, Николай заметил, как зачарованно парень смотрит на «Зенит Е», красующийся за стеклом среди двух дешевых аппаратов — «Вилии авто» и «Смены символ».

Герасименко вспомнил себя. Вот так же по пять минут стоял он у витрины тогда, четверть века назад. И зачарованно смотрел на великолепный объектив с градуированными кольцами, на обалденные прибамбасы на корпусе, на полный фарш этого гаджета, как сказали бы сейчас подростки.

Мечта была тлеющим угольком. Она была несбыточна. Но ее подогревали стояния у витрины.

Так пусть же у другого парня сбудется мечта!

— Послушай, молодой человек, ты хочешь этот «Зенит»? — движимый единым порывом, Коля обратился к пацану и указал пальцем на витрину.

Мальчик вздрогнул и уставился на незнакомого дядьку во все пугливые глаза. «Да-да, у меня и глазки были похожими!» — с каким-то теплом в груди подумал Коля.

— Я видел, как ты его рассматривал, — дружелюбно сказал Герасименко. — Ты хочешь такой же?