Стремительно приближается земля. Лечу над лесом. Уже замечаю верхушки деревьев, пики елей… Пора выпускать шасси — готовиться к пробежке по аэродрому. Пытаюсь включить гидравлику…

«Что за чертовщина!.. На такой скорости на брюхо не сядешь. И катапультироваться поздно… Гидравлика не срабатывает — вот она, причина несчастий моих крылатых братьев…» — только и успеваю подумать.

…Очнулся, и не пойму: где я, что со мной? Между макушками деревьев? Не сон ли это?

Осматриваюсь и слева и справа вижу стропы парашюта. Поднимаю глаза вверх — вижу и сам парашют. Он зацепился за макушку дерева…

Увидев парашют, вспоминаю: «Гидравлика не срабатывает — вот она, причина несчастий моих крылатых братьев… Не выпускаются шасси… Но как же это я успел у самой земли катапультироваться? Как успела сработать рука? Не иначе как инстинктивно… Но почему я в таком подвешенном состоянии? Надо быстрее спускаться на землю и идти…»

Тут я глянул вниз и ужаснулся. «Боже мой! Да у меня вместо ног… кровавые сосульки!.. И с них не просто капает, а стекает темно-алая жидкость…»

Но что удивительно — я совершенно не ощущаю боли. Только кружится голова. И я понимаю — надо спешить, пока еще не вся кровь потеряла… Пока работает сознание, надо спешить!..

Решительно срезаю ножом стропы, и падаю вниз. Да что-то не рассчитал — упал в глубокий овраг, заросший кустарником… И слова теряю сознание, как в пропасть проваливаюсь.

Не знаю, долго ли лежал без сознания. Прихожу в себя и ощущаю жуткую боль. Глянул — лежу на пропитанной кровью земле. Внутренний голос говорит:

«Здесь меня никто не найдет… А я один знаю, что не срабатывает гидравлика… И обязан доложить командиру, сказать конструктору… Я должен жить!.. Должен выбраться из оврага!..»

Дотягиваюсь пальцами до веток кустарника, судорожно сжимаю их, резко подтягиваю вверх туловище, и адская боль пронизывает все тело.

Вот уж где вспомнил и Алексея Петровича Маресьева, и вас в образе Мересьева, всю книгу Бориса Полевого и весь фильм «Повесть о настоящем человеке»!

«Как же так? — думаю. — Маресьев тоже с перебитыми ногами выбрался зимой из глубокой воронки, полз а трескучий мороз по лесу восемнадцать суток! А я не смогу подняться всего-то на несколько метров? Что я, не выползу? Выползу!»

Хватаюсь за другой кустарник, снова делаю к нему рывок — и снова из глаз искры от боли. И все бы ничего. Беда в том, что крови много потерял, сознание выключается. Сделаю рывок — и выключаюсь. Еще рывок — и снова проваливаюсь, как в пропасть, в небытие…

Очнусь на какое-то мгновение, и почти так же заставляю себя ползти, как Маресьев. «Ты не имеешь права умереть!.. И твои друзья-испытатели не должны больше умирать из-за этой гидравлики… А самолет — что надо!.. Он так необходим моей Родине!.. Он будет защищать наше небо… И я его буду защищать… Буду… Буду… Буду!..»

С невероятным трудом делаю еще один рывок вверх по крутому откосу. И до чего же обидно! Вот уже она, кромка обрыва. Рукой подать. А силы иссякли.

Слышу, самолеты, вертолеты где-то совсем рядом летают. Понимаю: ребята ищут меня, а выбраться из оврага не могу. Один вертолет проносится прямо над головой, а я не могу ни поднять руку, ни помахать. Сил хватает лишь на то, чтобы проводить вертолет взглядом.

И знаете, что я вспомнил в самую тяжелую минуту?

— Что? — спрашиваю.

— Вспомнил, как вы, то есть Мересьев, совершенно обессилевший, смотрите из глубокой воронки в небо глазами, полными слез, а услышав гул родного, советского, самолета, вдруг делаете — откуда взялись силы! — последний рывок, и глубокая воронка оказывается наконец-то внизу. Я сделал так же. Гул самолетов и вертолетов прибавил мне сил. Стиснув зубы, делаю отчаянный рывок — и вот я на гребне обрыва… Спасибо вам большое!..

Он с такой благодарностью говорит и смотрит на меня, как будто и в самом деле я в трудный час подал ему руку и вытащил его из смертельного рва.

— А вы, Павел Петрович, летите в Москву на киносъемку? — после небольшой паузы спрашивает мой славный собеседник.

— Да нет, — отвечаю. — Спешу на пятидесятилетие Алексея Петровича Маресьева.

— Вот здорово! Я вас очень прошу: передайте летчику-истребителю Маресьеву сердечный привет от летчика-испытателя майора Круглова. Обнимите его и скажите большое спасибо ему. Ведь он мне жизнь спас!..

…И вот я в столице, на торжественном вечере. На украшенной цветами сцене, за столом почетных гостей сижу рядом с юбиляром и самыми дорогими его сердцу людьми. Вечер ведет писатель Борис Полевой.