— Слава Богу, он на месте, — сказал Мэнеринг с облегчением. Его самого удивило то чувство страха, которое он пережил, а теперь облегчение. — Что заставило тебя предположить, что меч исчез, Билл?

— Можно мне взглянуть на него? — попросил Бристоу.

— Давай поднимемся в кабинет. Там освещение лучше.

Мэнеринг вложил меч в кожаный чехол и пошел к цементным ступеням, сопровождаемый Бристоу. Когда он был на последней ступени лестницы, раздался телефонный звонок. Мэнеринг жестом предложил Бристоу сесть в кресло и взял трубку.

— Джон Мэнеринг слушает.

— Это Давид, — отозвался в трубке далекий голос Левинсона.

— Привет, Давид, — приветливо сказал Мэнеринг, будто между ними не было никакой размолвки. — Когда ты приедешь?

Левинсон молчал. Мэнерингу страстно хотелось, чтобы Давид опять не начал говорить глупости. Очень трудно сдерживаться, когда человек ведет себя вызывающе.

— Я… я думал, что вы не захотите меня видеть и что мне лучше держаться подальше от «Quinns».

В голосе Левинсона звучало раскаяние.

— Тут для тебя есть кое-какое поручение, — сказал ему Мэнеринг. — Когда ты сможешь приехать?

— Я говорю из автомата на Нью-Бонд-стрит, — мгновенно ответил Левинсон. — Буду через пять минут.

— Можно и через пятнадцать, — ответил Мэнеринг. — Жду тебя.

Он повесил трубку прежде, чем Левинсон ответил на приглашение. Если Бристоу и прислушивался к их беседе, то ничем не выдал своей заинтересованности. Он сидел напротив Мэнеринга и разглядывал меч. Лампа висела на уровне его глаз, и он держал один из каталогов, лежащих на столе, в виде козырька, защищая глаза от прямого света. Мэнеринг никогда в жизни не видел такого сверкания драгоценных камней. Даже разговаривая с Левинсоном, он не мог отвести глаз от этой искрящейся, сверкающей, захватывающей дыхание красоты. Он видел восхищение Бристоу и Лараби, стоящего с прижатыми к груди руками. Лараби обожал драгоценности и относился к ним так, как иные мужчины относятся к обольстительно-красивым женщинам. Это была его единственная страсть — страсть, доходящая до мании. Мэнеринг присел на краешек стола, ожидая, что будет дальше. Наверное, ждать придется долго. Но наконец Бристоу оторвал взгляд от меча.

— Потрясающая вещь, — сказал он и облизнул пересохшие губы. — Просто восхитительная.

Он сунул правую руку в карман и достал скромный мешочек, развязал его, и оттуда брызнули искры. Бристоу вынул миниатюрную копию меча, положил ее рядом с большим мечом и откинулся на спинку кресла.

— Джон, — задумчиво проговорил он, — мы должны узнать правду о них. Я не имею в виду того, кто взял миниатюру, я хочу знать истинную правду обо всем этом. Тебе уже удалось получить какую-нибудь информацию?

— Не уверен, — ответил Мэнеринг. — Сегодня у меня встреча с лордом Джентианом. Может, он наконец будет откровеннее.

— Заставь его, — почти приказал Бристоу. — Я приехал сюда из больницы от Сары Джентиан.

Что-то в том, как он сказал это, заставило Мэнеринга насторожиться.

— Ну, и как она?

— Она очень беспокоится об этом мече и миниатюре, — сообщил Бристоу. — Девушка настаивает, что они должны быть возвращены в Джентиан Хаус. Мы так и не смогли добиться от нее, почему это так важно. Утром Сару осматривали два врача. У нее одна из форм истерии, что легко можно назвать временным умопомешательством. Она просто зациклилась на этих мечах. Ты знаком с доктором Принсом?

— Да, — ответил Мэнеринг. — Принс считается одним из лучших психиатров в стране.

— Так вот, он сказал мне, что если не снять это состояние, то она может остаться такой до конца своей жизни, — сказал Бристоу. — Она наотрез отказывается говорить с ним и другими врачами.

Он немного помолчал.

— И вот я подумал. — Он выпрямился и взглянул Мэнерингу прямо в глаза. — Я подумал, не смогла бы Лона заставить ее заговорить?

— Так, так, — сказал Мэнеринг.

— Сара Джентиан еще дважды сегодня попыталась сбежать из больницы. Она думает, что ее специально держат взаперти, чтобы убрать с дороги. Если бы она была в частном доме…

Мэнеринг рассмеялся.

— Лона сама предложила взять Сару к нам домой, — сказал он. — Сейчас она на пути в больницу.

В глазах Бристоу зажглись добрые огоньки.

— Две великие головы, — произнес он. — Если Лона уговорит ее поселиться в вашем доме, то это было бы здорово, а уж если она заставит ее говорить…

— У меня только одно условие, — прервал его Мэнеринг.

— Какое условие?

— Переезд Сары в наш дом нужно держать в секрете, никто не должен знать, где она находится.

— Ну, это я смогу обеспечить, — уверил его Бристоу.

Он встал, взял миниатюру со стола, завернул ее в ткань и положил в мешочек из кожи.

— Ты все еще думаешь, что Левинсон не виновен?

— Тебе прекрасно известно, что и почему я думаю по этому поводу.