Бристоу открыл дверь кабинета и вышел. Мэнеринг не последовал за ним. Этель во весь голос распевала песню, а дверь на кухне была закрыта. Бристоу пришлось открывать входную дверь самому.

Было около шести часов. Лона обещала к этому времени вернуться домой, но ее все еще не было. Мэнеринг прошел в переднюю, выдержанную в золотых, серых и голубых тонах, подошел к окну и посмотрел вниз. Через минуту из подъезда вышел Бристоу. Человек, стоящий около черной машины, открыл для него дверцу, и Бристоу сел в машину.

Насколько Мэнеринг мог видеть, на улице не было больше полицейских. Однако он прекрасно понимал, это не означает, что за ним никто не следит.

Мэнеринг вернулся в кабинет и стал размышлять. Либо кто-то прятался все это время в квартире, либо Сара Джентиан лжет, что миниатюра была украдена. Ему не верилось, что кто-то мог прятаться все это время в квартире, но ведь он и не осмотрел ее как следует. И потом, он искал небольшие вещи, которые прояснили бы картину случившегося. А вместо того, чтобы проясниться, все стало еще более запутанным. Одно совершенно ясно: он в большой опасности. Если полиция уверена, что он был в доме Сары Джентиан, если они смогут доказать это…

Оставил ли он отпечатки пальцев?

Мэнеринг попытался восстановить все свои действия в подробностях. Он был очень осторожным, когда приехал. Дверь к тому времени была открыта Давидом Левинсоном. Но когда он понял всю серьезность положения девушки, то не был так осторожен? Мэнеринг не был уверен в этом. В Скотлэнд-Ярде есть отпечатки его пальцев. Если они найдут хоть один, самый слабый отпечаток, то смогут доказать, что он солгал Бристоу.

Приходил ли Бристоу действительно за тем, чтобы попросить его о помощи? Или за тем, чтобы показать зубы? Совершенно очевидно, что в семье Джентианов происходят странные события уже достаточно долгое время. Вероятно, Бристоу думает, что он посвящен в это дело, а может, даже подозревает его в чем-то, о чем сам Мэнеринг даже не догадывается.

Зазвонил телефон.

Когда он направился к телефону, то раздался звонок у входной двери. Из кухни появилась Этель, вся раскрасневшаяся, готовая выполнить любое поручение.

— Я открою дверь, сэр.

«Это не могла быть Лона, у нее есть свой ключ. Может, вернулся Бристоу или прибыли полицейские?» Мэнеринг снял трубку телефона.

— Джон Мэнеринг слушает.

— О, дорогой, почему у тебя такой суровый голос, — спросила Лона. — Ты расстроен, что я не вернулась вовремя?

Мэнеринг выдержал небольшую паузу. Он был зол на себя, что позволил ей по тону догадаться о его настроении. Однако, постаравшись, чтобы голос звучал естественно и спокойно, сказал:

— Я просто взбешен. Ты звонишь, чтобы сказать о том, что задерживаешься?

— Я уже собиралась домой, Джон, но Топси пригласила меня пообедать с ней. Том уехал, и поэтому она…

— Оставайся, дорогая, — ответил Мэнеринг.

У двери послышались голоса — низкий Давида и быстрая скороговорка Читтеринга. Этель пролепетала что-то с таким воодушевлением, какого Мэнеринг от нее никогда не ожидал.

— Джон, я право не знаю, — сказала нерешительно Лона. — Если для тебя лучше, чтобы я вернулась домой…

— Все в порядке, дорогая, — ответил он. — Передай мои лучшие пожелания Топси.

— До встречи, — сказала Лона, но голос ее звучал неуверенно. Она первая повесила трубку.

Мэнеринг подошел к двери кабинета и увидел Давида и Читтеринга, стоящих в холле. Этель взирала на Давида широко открытыми глазами. Давид выглядел, как звезда мюзикла, и во взгляде девушки светилось непритворное восхищение. Читтеринг был несколько ниже ростом, чем Давид, имел светлые курчавые волосы и походил на херувима. Его серые глаза казались вполне невинными, сам он выглядел эдаким тихоней, но на самом деле внешность его была обманчивой. Он был очень жестоким человеком, как и многие его товарищи с Флит-стрит. Уже много лет хозяина дома с Читтерингом связывала дружба. Он являлся в высшей степени надежным другом, на него всегда можно было положиться, но при необходимости он мог быть грубым и безжалостным.

— Похоже, ты что-то подозреваешь? — спросил с ходу Читтеринг.

— Подозреваю? Что? — удивился Мэнеринг. — Входите, хотите что-нибудь выпить?

Он проводил их в кабинет и позвонил Этель. Вошедшая Этель опять с восхищением уставилась на Давида, щеки ее пылали больше обычного.

— Миссис Мэнеринг не вернется к обеду, Этель.

— Хорошо, сэр.

— Принеси, пожалуйста, тоник, грейпфрутовый сок и немного льда.

— Сейчас, сэр! — неестественным оживленным голосом проговорила Этель.

— Что вы будете пить, Давид? — спросил молодого человека Мэнеринг.

— Виски с содовой, пожалуй.

— Лед?

— Нет, не надо.

— Джон, — сказал Читтеринг. — Не притворяйся таким беззаботным. Я же чувствую, что ты попал в дурную историю.

— Тебе, как обычно, джин с тоником? — спросил Мэнеринг, оставив пока слова друга без ответа.

Он предложил гостям сигареты. Пальцы Читтеринга были желтыми, что свидетельствовало о его давней приверженности к курению. Давид не курил.