— Да к чему тебе сдался тот водовоз? — недовольный своим нечаянным саморазоблачением спросил Савелий Дмитриевич.

— Бабушка вас в гости приглашает. Ведь и она из тех мест, из Дретуни.

— Ну?.. Что же ты раньше не сказал?.. Обязательно приду.

У Анфисы Петровны днем — вечером она должна была идти на дежурство — собирались гости. Первым пришел Савелий Дмитриевич. Стал у порога, снял фуражку, молча глядел минуты две на хозяйку.

— Вы будете, значит, санитарка больницы Самохина?

— Я, — ответила Анфиса Петровна, удивленная поведением гостя. — Родственник вы больному какому или кто?

— Нет-нет… я так себе… Звали вы меня? — Гость шагнул на середину комнаты, схватил руку Анфисы Петровны пожал ее, сказал: — Почти не изменились вы. Точно такой десять лет назад от нас передачи принимали.

— От кого это — от «нас». Что-то я не припомню…

— Я, собственно, с делами к вам ни разу не являлся, я лишь передаточной инстанцией был, к вам тропинку показывал.

— И показывать не к чему было, ее и без того знали…

— Еще я водовозом был.

— Вы?.. Это вы из Дретуни по моей просьбе приехали? — засуетилась Анфиса Петровна. — Садитесь, прошу! Годы!.. Как меняются люди!.. Тебя бы я должна знать — раза два твоей водицей попользовалась. А вот же не признаю. Даже голоса припомнить не могу, не тот голос.

— Не тот, — подтвердил Савелий Дмитриевич, — огрубел малость.

— Где же ты все эти годы пропадал?

— Где только не был! — махнул бригадир рукой. — И за границей в армии несколько лет на сверхсрочной протрубил, и на Севере пробовал окончательно осесть, да легкими заболел и пришлось в родные места возвращаться… Теперь тут на курсах учусь. А с вашим внуком мы давно друзья — самый понятливый он мотоциклист.

Вошел Федор Иванович. Анфиса Петровна познакомила мужчин, потом поставила на стол блюдо с коржиками, вазу с яблоками и принялась разливать чай.

— Хотела я вас поблагодарить за ласку к внуку моему, — говорила она между тем. — Спасибо, что помогаете мне его человеком сделать.

— Он и без нас парень хороший.

— Позвала я вас по одному делу, да вижу, что не получается оно, — со вздохом сожаления продолжала Анфиса Петровна. — Думала, знакомы вы, а вы даже не глядите друг на дружку.

Федор Иванович пристально посмотрел на Савелия Дмитриевича и покачал головой.

— Не припоминаю…

Савелий Дмитриевич в свою очередь сказал:

— Однажды на почте в дверях столкнулись мы… После того еще в горсовете встречал вас, запомнил.

— Да, нога моя запоминается, — горько усмехнулся Федор Иванович.

— Не следовало мне поминать об этом, — смутился Савелий Дмитриевич, — да уж к слову так пришлось… Теперь, когда вы вашу внешность немного обновили, позвольте спросить: а не встречались ли мы и до Полоцка?

— Будто нет, — пожал плечами Федор Иванович, еще раз пристально глянув на Савелия Дмитриевича.

— И я так полагал… Мало ли что могло померещиться человеку! Да не напрасно же нас Анфиса Петровна свела?.. Так что, может, и не померещилось вовсе?.. Не вас ли я однажды ночью, израненного, к ее хате привел?

Федор Иванович поднялся, перегнулся через стол и, сжав руками плечи Савелия Дмитриевича, хрипло произнес:

— Если ты тот парень, который себя той ночью Савкой назвал, то куда ты друга моего девал, которого я в кустах оставил?

— Умер ваш друг, — печально ответил тот. — У меня на руках в ту же ночь умер.

— Ты знаешь?

— Знаю, потому что сам схоронил его… На полянке возле базы та могилка… Дуб на ней посажен мною…

— Умер! — горестно произнес Федор Иванович. — Так и чувствовал я тогда, что уже не жить ему… А какой был человек!.. Лучше бы не встретил тебя сегодня, все верил бы и надеялся, что сыщется когда-нибудь Дядя Петя.

— Так то был Дядя Петя? — воскликнул бригадир.

— Он!.. Большой отваги был человек.