Шрифт:
СССР мог себе позволить продолжать вести войну в экстенсивном стиле - не жалея солдат и пушек. Ведь в 1942 году его промышленность произвела 24 446 танков (более двух тысяч танков в месяц!), 33 111 орудий калибром 76 мм и выше, 125 570 минометов калибром 82 и 120 мм.
Но только рост производства военной техники еще не мог служить гарантией победы в войне - это стало очевидно уже в мае-июле 1942 года.
Весной и летом 1942 года РККА снова понесла гигантские потери в проигранных ею сражениях на Волхове, под Харьковом и в Крыму - из-за поспешности и непродуманности решений высшего командования.
Советское политическое руководство после победы под Москвой посчитало, что стратегическая инициатива в ведении войны перешла на сторону Красной Армии, и запланировало провести несколько частных наступательных операций на флангах советско-германского фронта.
Подобная недооценка сил Германии очень дорого обошлась советскому народу - к июлю 1942 года СССР вновь оказался на грани военной катастрофы.
Мы проиграли ВЕЗДЕ, где начали наступать, оставив на полях сражений более миллиона солдат и офицеров и потеряв пленными почти восемьсот тысяч человек.
Какой-то писака в своих рассуждениях о войне посмел заявить, что сорок второй год - год «учебный», в нем мы учились воевать. НЕ СЛИШКОМ ЛИ ДОРОГО ВЗЯЛИ С НАС НЕМЦЫ ЗА УЧЕБУ? И кто виноват в таких катастрофических потерях?
Советский Союз все еще вел войну в неповоротливом бюрократическом стиле, все еще частично на идейной базе обанкротившегося летом сорок первого интернационал-большевизма (хотя новая, национальная, идеология все активнее вторгалась в сознание солдат на фронте и рабочих в тылу). И, кроме того, военному и политическому руководству Советского Союза все еще остро не хватало опыта ведения войны.
Трагедия 2-й ударной армии произошла не потому, что генерал Власов оказался сволочью. Трагедия 2-й ударной армии произошла потому, что Верховное командование элементарно не смогло обеспечить войска необходимым снаряжением, вооружением и боеприпасами, потому что проявило безграмотность и оперативную слепоту. А все остальное - переход на сторону Германии генерала Власова, гибель в волховских болотах всей 2-й ударной армии - все остальное только производные от этой базовой ошибки.
Маршал Тимошенко вел войска на Харьков, когда уже все разведгруппы докладывали о гигантском скоплении немецких танков под Краматорском. У него на левом фланге прямая и явная угроза - а он продолжает гнать войска в Барвен-ковский «котел»! Бездарь и ничтожество с маршальскими звездами, этот «полководец» оставил фон Клейсту 240 тысяч пленных и горы (в буквальном смысле слова!) вооружения и техники.
В Крыму всеми делами Крымфронта, при номинальном командующем генерале Козлове, заправлял еще один интернационал-большевик.
Мало кто помнит этого «политического деятеля» - Льва Захаровича Мехлиса, наркома (а потом и министра) Государственного контроля, перед войной и в первый ее год - главу Главного политического управления РККА, обер-комиссара советских Вооруженных сил.
Мрачноватая фигура. Во время «Великой чистки» - один из наиболее яростных обличителей всех и всяческих «врагов народа» (на чем, кстати, и выдвинулся). Кому положено - заметили принципиального борца за чистоту рядов, начали выдвигать. Довыдвигались до «зияющих высот» - безродный детеныш черты оседлости стал главарем комиссаров всей Красной Армии аккурат перед началом Второй мировой войны.
В горькие дни наших отступлений и «котлов» - комиссар фронтов, член комиссий Государственного Комитета Обороны, ярый сторонник расстрелов проштрафившихся военачальников, судья, каратель и палач в одном лице. С каким яростным гневом обрушивался он на генералов, отступивших под натиском врага - любо-дорого было посмотреть. С большевистской принципиальностью, с ленинским огнем в глазах!
Опять был замечен на самом верху. В дни, когда все держалось на ниточке, не позволил себе ни разу усомниться в собственной правоте, приказы о расстрелах подписывал недрогнувшей рукой. Кремень!
И посылают этого «кремня» на юг, надзирать за делами Крымского фронта.
В конце декабря сорок первого - начале января сорок второго Красная Армия со страшными потерями, но смогла отвоевать у немцев обратно кусочек Керченского полуострова - помочь истекающему кровью Севастополю, оттянуть от его пылающих стен врага. Получилось! Натиск Ман-штейна на главную базу Черноморского флота ослаб, часть сил пришлось-таки перебросить на Ак-Монайские позиции.
И на этот фронт, на помощь гибнущему Севастополю, направляют истинного интернационалиста и большевика, незамутненного героя борьбы с внутренним врагом, в качестве представителя Ставки - Льва Мехлиса. Уж там-то он развернется, загонит Манштейна за Перекоп!
Не загнал.
Задавил слабохарактерного командующего Крымфронтом генерал-лейтенанта Д. Т. Козлова своим дутым авторитетом, фактически взял на себя командование войсками. Решил, что раз умеет подписывать расстрельные приказы - научится и армиями (тремя!) командовать. Дело нехитрое, главное - быть убежденным большевиком! Почаще тасовать комсостав, снимать и наказывать, никому не верить, всех считать недоумками (в лучшем случае) или врагами народа (многих командиров полков и дивизий после разговори с Львом Захаровичем тут же вели под белые рученьки в трибунал). Расстреливать пленных - эго обязательно, без этого ни один полководец дня по проживет.