В этой же статье В. Г. Белинский высказывает мысль, что гениальные люди порождаются народом, а их деятельность оставляет яркий след в жизни народа. «Явление гения — эпоха в жизни народа. Гения уже нет, а народ долго еще живет в формах жизни, им созданной, долго — до нового гения. Так Московское царство, возникшее силою обстоятельств при Иоанне Калите и утвержденное гением Иоанна III, жило до Петра Великого» [121] . Вопрос о роли личности применительно к проблеме образования Русского централизованного государства не нашел у В. Г. Белинского определенного решения. Но важна мысль, что «Московское царство» возникло «силою обстоятельств», т. е. независимо от воли князей, и лишь «утверждено», т. е. политически оформлено, Иваном III. Это был тезис противоположный прежде всего дворянской, а в известной мере и буржуазно-либеральной историографии.

В конце своей жизни В. Г. Белинский снова вернулся к проблеме формирования русской народности в связи с процессом складывания Русского централизованного государства. В статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года» В. Г. Белинский в опровержение утверждения славянофилов, что русскому народу присуще смирение, приводил факты, относящиеся ко времени политической раздробленности Руси и образования Русского централизованного государства. «Удельный период наш отличается скорее гордынею и драчливостию, нежели смирением», — писал он. Установление татаро-монгольского ига на Руси не было результатом проявленного русским народом непротивления, а явилось следствием отсутствия политического единства страны. «Татарам поддались мы совсем не от смирения (что было бы для нас не честью, а бесчестием, как и для всякого другого народа), а по бессилию, вследствие разделения наших сил родовым, кровным началом, положенным в основание правительственной системы того времени». В. Г. Белинский подчеркивал далее активность московских князей в проведении политики, направленной к созданию единого государства и к ликвидации зависимости от Золотой орды. «Иоанн Калита был хитер, а не смирен; Симеон даже прозван был «гордым», а эти князья были первоначальниками силы Московского государства. Дмитрий Донской мечом, а не смирением предсказал татарам конец их владычества над Русью. Иоанны III и IV, оба прозванные «грозными», не отличались смирением» [122] . На решение Белинским проблемы формирования русской народности оказала известное влияние концепция К. Д. Кавелина и С. М. Соловьева, построенная на предпосылке о постепенной смене на Руси родовых отношений государственными. Но отличает Белинского от представителей «государственной школы» стремление подчеркнуть, что политическая слабость страны не могла сковать народных сил, направленных на борьбу за освобождение Родины от власти захватчиков.

Итак, в трудах В. Г. Белинского были по-новому поставлены некоторые существенные вопросы истории Русского централизованного государства. Подчеркивая его прогрессивное значение, он в то же время отмечал отрицательные стороны самодержавия. Формирование Русского централизованного государства В. Г. Белинский связывал со складыванием русской народности, а в выработке черт русского национального характера придавал большую роль борьбе с татаро-монгольским игом. Он подчеркнул силу народного патриотизма. Он поднял вопрос о взаимоотношении «помещичьего права» и самодержавия. При всей ограниченности методологии В. Г. Белинского и неверности ряда его утверждений, отмеченные моменты обогащали понимание проблемы Русского централизованного государства.

К рассмотрению с революционно-демократических позиций этой проблемы подошел и А. И. Герцен.

В большой работе «О развитии революционных идей в России» (1855) А. И. Герцен излагает свои взгляды по целому ряду вопросов русской истории. Он отмечает известную прогрессивность процесса образования Русского централизованного государства, способствовавшего преодолению политической раздробленности и свержению татаро-монгольского ига. «Необходимость централизации была очевидна: без нее нельзя было бы ни свергнуть монгольское иго, ни спасти единство государства» [123] . В то же время автор подчеркивает, что государственная централизация была достигнута потому, что в жертву ей приносились интересы народа. «Москва спасла Россию, задушив все, что было свободного в русской жизни». Москва, по А. И. Герцену, потому-то и стала центром политического объединения русских земель, что она представляла собой «молодой город, без преданий, без обычаев»; «народный элемент» не мог быть здесь силен, «это-то и привязывало более всего князей к Москве» [124] .

Автор считает, что «московское самодержавие» не было для России «единственным средством спасения». Страна могла пойти по одному из двух возможных путей: она «могла быть спасена или развитием общинных учреждений или самодержавием одного лица». В XV в. оставался нерешенным еще вопрос, «который из двух принципов народной и политической жизни одержит верх: князь или община». Выразителем одного «принципа» была Москва, другого — Новгород [125] . Победа осталась за Москвой, и это привело к утверждению «неограниченной монархии», «ставшей удручающею от того веса, который она приобрела под сенью ханской власти». Объединение русских земель сопровождалось подавлением московскими князьями всякого сопротивления «с кровавым зверством» [126] . В оценке Новгородской республики А. И. Герцен следовал за декабристами, а не за В. Г. Белинским.

За декабристами следовал А. И. Герцен, давая отрицательные характеристики московских князей. «Типом государя той эпохи» он считает Ивана Калиту, «политичного, плутоватого, лукавого, ловкого, старавшегося заручиться покровительством монголов своим чрезвычайным смирением перед ними и в то же время захватывавшего все и пользовавшегося всем, что могло увеличить его власть» [127] .

Однако автор указывает, что русский народ, придавленный самодержавием и «византизмом», насаждаемым духовенством, которое хотело сделать из России «государство немое, повинующееся вере слепой», не был побежден. «Потеряв свои права в городах, он их сохранил в глубине сельских общин» [128] .

Вопрос об образовании Русского централизованного государства А. И. Герцен поднимает позднее в статье «Старый мир в Россия» (1854). Он говорит о Москве как центре политического объединения русских земель. «Около XIV столетия в России образуется средоточие, около которого тяготеют и кристаллизуются все разнородные части государства, это средоточие — Москва. Со времени ее появления, как центра, она становится столицей всего славянского населения» [129] . Факт образования централизованного государства А. И. Герцен и здесь расценивал как явление, знаменующее упрочение деспотизма. Свое отрицательное отношение к самодержавию он переносил и на историческое прошлое. «В Москве образовалось византийское и восточное самовластье царей. Москва уничтожила все независимое старой Руси, все вольности народные. Все это было принесено на жертву идее государства» [130] . В качестве примера подавления московским самодержавием свободных общин А. И. Герцен приводит присоединение Новгорода к Москве в 1478 г.: «Новгород, великая и вольная весь, был живым упреком едва родившейся столице царей; Москва, с кровавой жестокостью и без малейшего угрызения совести, задушила своего противника» [131] .

Образование централизованного государства А. И. Герцен считал насилием над естественными склонностями русского народа. «Славянские народы, — писал он, — собственно, не любят ни государства, ни централизации. Они любят жить в разбросанных общинах, удаляясь как можно больше от всякого вмешательства со стороны правительства» [132] .

Как уже говорилось, концепция А. И. Герцена ближе к построениям декабристов, чем В. Г. Белинского. А. И. Герцен в большей мере, чем В. Г. Белинский, наделял государство прошлого чертами современного ему самодержавия. Революционный пафос, вызывавший ненависть к самодержавию, заставлял его иногда забывать об исторической перспективе. Тезис декабристов о борьбе на протяжении всей русской истории вольности с деспотизмом А. И. Герцен дополнил мыслью (отвечавшей его политическому мировоззрению) о роли русской общины (которую А. И. Герцен идеализировал, не замечая шедшего в ней процесса разложения) с ее антигосударственными и антицентрализаторскими тенденциями. Отсюда выявилось искусственное построение А. И. Герцена, утверждающее возможность двух путей развития русского общества в XIV–XV вв.: «московского», ведшего к неограниченной монархии, и «новгородского», который должен был привести к торжеству общинной демократии.