О борьбе крестьян за землю имеются данные и в житийной литературе. В житии Александра Ошевенского говорится, что после его смерти в 1479 г. крестьяне начали захватывать монастырские владения: «поселяня же веси тоя, видевше место то никим же брегомо, ни блюдомо, токо же прелстившесь, и начаша угодна монастырьская осваивати и к своим угодиям присовокупляти, иноци же в велице уничижении и нужи бяху». Крестьяне заявляли монахам о том, что монастырь им не нужен, что им достаточно сельского священника. «О, господине отци, что сее ваше пребывание зде, игумена нет у вас, и нам великая нужа о том, священнику не сущу, ныне убо оставите место сие, может бог и инде питати нас. Мы же себе начнем добывати священника белого по своему изволению, яко же есть обычай мирьским человеком» [971] .

Кодекс феодального права — Судебник 1497 г. уделил специальное внимание (ст. 63) тяжбам из-за огораживания феодалами пашен и пожен, находившихся ранее в общинном владении черных крестьян, из-за «переорания» меж, из-за земельных захватов и т. п. За уничтожение меж, охранявших феодальные земли, согласно Судебнику, виновных наказывали кнутом.

Имеются некоторые, правда очень глухие, сведения о еретичестве, как одной из форм антифеодального движения крестьян. Из житий мы узнаем, что один крестьянин перестал «богу… молитися» и «крестнаго знамения творити». Житие Сергия Нуромского говорит о крестьянах, которым бесы внушали «богу не молитися и к церкви не ходити». Житие Григория и Кассиана Авнежских говорит о богохульстве со стороны Стефана кузнеца: «не токмо хулу на человека глаголюще, но и на самого бога и на святых его, яко же есть обычай беснующимся творити» [972] .

Из предыдущего обозрения, мне кажется, достаточно отчетливо видно, как углубление классовых противоречий и активизация антифеодальных выступлений крестьянства в связи с ростом крепостничества толкали господствующий класс на перестройку органов властвования над народом и организацию более действенных форм централизованного государственного аппарата.

Подведем итоги рассмотрению предпосылок образования Русского централизованного государства в области аграрных отношений. На протяжении XIV–XV вв. в результате освоения трудом русского крестьянства под пашенное земледелие пустошей и лесных массивов были достигнуты существенные успехи в сельском хозяйстве. Образовался значительный комплекс старопахотных земель с устойчивым составом населения. Появилось большое число сел и деревень, обраставших с разных сторон вновь возникавшими вокруг них починками. Через эти села как центры земледельческой культуры стали прокладываться новые пути сообщения — дороги, связывавшие между собой отдельные районы. С ростом производительных сил объектом феодальной собственности на землю все больше становились не пустоши, а населенные земли. Феодалы, округляя свои владения, стремились к созданию компактных земельных массивов. Повышалась ценность земли. Все это говорит о распространении вширь и вглубь феодальных отношений. Развитие феодальной собственности на землю разрушало существовавшую систему политической раздробленности. Феодальное землевладение, распространяясь, не считалось с границами отдельных княжеств. Особенно быстро росли монастырские и церковные вотчины, поглощавшие черные земли. Получало распространение условное землевладение, на основе которого развилась новая форма феодальной собственности на землю — поместная система. Существенные изменения произошли в сфере вотчинного землевладения. Ряд вотчинников терял право распоряжения своими землями. Служилые помещики и вотчинники из числа бояр, детей боярских, дворян, становились опорой складывавшегося централизованного государства.

На протяжении XV в. стирались грани между отдельными разрядами феодально-зависимого крестьянства. В то же время шло наступление на крестьян со стороны феодалов. Стеснялось право крестьянского перехода. Создавались предпосылки для развития крепостного права в масштабе всего государства. Происходило сближение крестьян и холопов, что являлось одним из условий роста крепостнических отношений. Обострение классовой борьбы в деревне заставляло феодалов усиливать аппарат принуждения. Государственная централизация должна была этому содействовать.

Для XIV–XV вв. можно говорить о появлении на Руси специализации в области крестьянских добывающих промыслов. В определенных районах возникают поселки, для населения которых, хотя полностью и не теряющего связь с земледелием, основными занятиями являются добывающие промыслы: бортничество, рыболовство, ловля бобров и т. д. В духовных и других княжеских грамотах упоминаются «деревни бортные», «деревни бобровые», деревни «рыболовли» [973] .

Бортники в XV в. продают деревни («се яз, Мартин да Леваш купили есмя у Гриди у бортника деревню…»), ведут тяжбы о земле и т. д. Во главе бортничьих селений на княжеских землях стоят специальные «старосты». Так, в грамоте великой княгини Марии Ярославны Благовещенскому монастырю на реке Киржаче 1453 г. говорится: «А что у них на тех землях манастырских дубье, и чашники мои и староста бортной в то дубье у них не вступаются» [974] .

По документам можно проследить историю создания некоторых селений промыслового характера. К югу от города Владимира, за рекой Клязьмой, простирались леса и болота. В этой местности митрополичья кафедра владела большим бортным лесом. Здесь с 70-х годов XV в. появилась слободка митрополичьих бортников. В 1478 г. крестьяне Семен Улыбашев с детьми и Оладья Гаврилов с детьми получили во Владимирском уезде от митрополита Геронтия для поселения две деревни и несколько пустошей, и на них была возложена обязанность эксплуатировать «бортные уходы». Крестьяне-бортники были освобождены от всех других повинностей, которые обычно несло сельское население, и получили судебный и податной иммунитет. За пользование землей и лесными угодьями им было предписано вносить митрополиту оброк медом с доставкой его в Москву. В митрополичьей жалованной грамоте указывалось, что Семен Улыбашев и Оладья Гаврилов должны «призывать» «на те земли и на те борти», которые были им переданы, других людей, с тем чтобы последние «потянули» «в тот же… оброк» [975] .

Из последующих жалованных грамот митрополитов Зосимы, Симона, Даниила (1490–1522) [976] вышеназванным бортникам, их товарищам и сыновьям видно, что население бортничьей слободки пополнилось не только в силу естественного прироста, но и потому, что Семен Улыбашев и Оладья Гаврилов использовали свое право призыва других крестьян в основанный ими промысловый поселок. Пустоши, которыми «пожаловал» митрополит Геронтий бортников, превратились в деревни, т. е. были заселены и застроены. В связи со всем этим кафедра повысила взимаемый с бортников оброк.

То обстоятельство, что бортники пользовались податными и судебными льготами, вызывало протест со стороны крестьян Владимирского уезда, которые добивались (и одно время добились) приписки их в тягло. Но в 1522 г. митрополит Даниил вернул бортникам иммунитет («а что их зарецкие мои христиане приписали в тягло в своей грамоте, и та на них грамота не в грамоту») [977] .

Приведенный материал дает возможность проследить конкретно образование промысловых поселков.