Я прикрыл глаза и постарался как можно яснее представить Ленкину озорную мордашку, как она улыбается, смеется, надувает пухлые губки… Получилось! Образ Рыжика протаял из глубины внутреннего экрана на удивление быстро и сразу приобрел четкость и объем. Ленка стояла возле газовой плиты на знакомой тесной кухонке частного отеля «Иволга» в пол-оборота ко мне и что-то помешивала в небольшой кастрюльке. Я сосредоточился на ее маленьком ушке, выглянувшем из-под непокорной золотистой пряди, и мысленно произнес: «Рыжик! Я здесь…» И вдруг Ленка замерла, напряглась и резко повернулась ко мне лицом. Елы-палы, а ведь работает! Значит, дальновидение можно использовать как одностороннюю связь? Надо будет обязательно расспросить об этом Ксению. Я послал Ленке фразу: «Рыжик, со мной все в порядке. Не волнуйся…», увидел, как беспокойство в ее огромных глазищах сменилось спокойной сосредоточенностью, и прервал контакт.

Немного отдохнув от сеанса и окончательно успокоившись, я решил позвонить Андрею Воробьеву, благо перед отъездом на Алтай, он обещал мне нарыть полезной информации в Сети. К телефону долго никто не подходил, но наконец ответил женский голос:

— Фирма «Технотрон». Добрый день!

— Здравствуйте, — я откашлялся: не люблю общаться с секретаршами. — Могу я поговорить с господином Воробьевым?

— А кто его спрашивает?

— Старый друг.

— Вы, случайно, не Дмитрий Котов? — голос девушки изменился.

— Да, это я…

— Ох, ну слава богу, вы позвонили!

— Да что случилось? — мне стало не по себе.

— Андрей Васильевич в больнице. По «скорой» увезли два часа назад. Ему вдруг стало плохо прямо в кабинете… — на том конце провода всхлипнули. — Он успел назвать ваше имя, мол, если вы позвоните, то…

— В какой он больнице? — резко перебил я готовую разрыдаться девушку. Только истерики мне сейчас не хватало.

— В областно-ой!.. — Она все-таки расплакалась.

Я бросил трубку — больше от девчонки все равно ничего не добиться, — и, подхватив сумку, кинулся к выходу.

— Да поймите вы, нельзя к нему сейчас, — в который раз повторяла как заведеная усталая полная докторша в приемном покое. — Без сознания он. Похоже на инсульт.

— Так похоже, или инсульт? — Я все еще пытался достучаться до ее рассудка. — Что вы твердите как автоответчик: «нельзя, без сознания…». Не пускаете, извольте дать исчерпывающую информацию о состоянии пациента. Я сам бывший врач и знаю правила!

— Обратитесь к заведующему отделением интенсивной терапии. Он будет завтра с девяти часов утра.

— Мне надо сейчас, а не завтра! — терпение мое лопнуло. Я поймал ее равнодушный взгляд и медленно, раздельно произнес: — Я — профессор медицинского университета Кротов. Я приехал консультировать тяжелого пациента Воробьева Андрея Васильевича. Вы сейчас выдадите мне халат и проводите в палату к пациенту. Выполняйте!

Докторша вздрогнуда, натянуто улыбнулась и позвала:

— Катенька! Катюша, выйди сюда!

Из-за двери дежурного помещения выскочила шустрая чернявая медсестра, стрельнула на меня шалыми карими глазами и спросила:

— В чем дело, Антонина Петровна?

— Катюша, это профессор Кротов из медуниверситета. Он должен проконсультировать поступившего сегодня в интенсивку Воробьева. Пожалуйста, подбери доктору халат и проводи.

— Не вопрос! — хмыкнула сестричка и снова глянула на меня так, что стало ясно: ни в какого профессора она не поверила.

Мы прошли мимо поста охраны в гардероб, Катерина открыла шкаф с белыми и зелеными халатами и махнула ручкой:

— Выбирайте.

— Меня зовут Денис Анатольевич, — сказал я, надевая халат. — Я действительно врач, хотя и бывший…

— Я так сразу и поняла, что не профессор! — пожала плечиком девчонка. — Не пойму только, как вам удалось Петровне голову задурить? Вы что, родственник этого Воробьева?

— Нет, старый друг. И мне обязательно нужно выяснить, что с ним случилось.

— Ну, ладно, идемте.

Мы зашли в лифт, и Катя нажала на кнопку пятого этажа.

— А вы какой врач? Невропатолог? — прищурилась она.

— Почему невропатолог? — не понял я.

— Ну, друг-то ваш с инсультом лежит.

— Это окончательный диагноз?

— Окончательный ставит только патологоанатом, а у нас — предварительные, — хихикнула Катерина.

— Значит, я и есть патологоанатом, — сказал я низким вибрирующим голосом и пристально посмотрел на девчонку.

Улыбка сползла с ее мордашки как плохая косметика от дождя. Она заметно побледнела и вжалась в угол кабины.

— В-вы кто?!

— Тот, кто приходит ко всем, и к каждому в свое время, — тем же гулким голосом произнес я. — К тебе я приду попозже, лет через сорок. Жди и готовься!