Джим двигался автоматически, словно во сне, повинуясь указаниям мистера Протеро, передавал пластинку Фредерику, придерживал пальмовую ветку, чтоб не мешала, передвигал ее бамбуковое кресло ближе к бассейну, укреплял полотняный экран сбоку от снимаемой картины, чтобы направить чуть больше света на затененную сторону ее лица. Все это время он пылко разговаривал с ней про себя и с благоговейным восторгом слушал ее воображаемые ответы…

Беллман был просто никто. Решительно ничего не значил. Он на ней женится?! Смехотворно. Немыслимо. Стоит только посмотреть, как она сидит с ним рядом, гордая, отчужденная, ушедшая в себя… как ее изящные прелестные пальчики рассеянно снимают крошку мха с плеча и опускают ее в бассейн… а этот теплый изгиб напряженно повернувшейся шеи, прямо под розовым ушком, там, где завиваются кверху ее зачесанные назад волосы… Джим погиб навеки.

А съемка вокруг него шла совершенно гладко. Мистер Протеро нырнул под черное покрывало камеры, вставил пластинку, снова вынырнул; Фредерик тут же протянул ему следующую, а заснятую взял; где-то на заднем плане смутно виден был лорд Уитхем, потом он удалился. Чарльз следил за происходящим с праздным видом землевладельца, наблюдающего за работой своих егерей. Всего было сделано двенадцать снимков; на одном из них была сфотографирована только леди Мэри, за что Джим вознес безмолвную благодарность.

Когда они уже почти закончили, Фредерик наклонился к Джиму и прошипел:

— Осторожнее, Джим, ты пялишься.

— О господи! — простонал Джим и отвернулся, чтобы передать мистеру Протеро последнюю пластинку.

Предполагалось, что жених и невеста снимутся стоя возле какой-то классической богини, однако Чарльз вмешался: он посчитал, что леди Мэри должна сидеть. С точки зрения композиции это предпочтительнее, сказал он, и мистер Протеро с ним согласился.

— Пожалуйста, принесите сюда кресло, мистер Сандерс, — обратился Чарльз к Фредерику.

Джим тем временем помогал мистеру Протеро поворачивать штатив. Фредерик подхватил бамбуковое кресло у кромки бассейна и перенес его к статуе.

Вдруг до сознания Джима дошло, что вокруг наступила странная тишина.

Он поднял глаза и увидел, что мистер Беллман держит Фредерика за локоть и пристально смотрит ему в лицо. Фредерик тоже уставился на него с выражением невинного удивления.

О, Фред, держись, с отчаянием думал Джим, он тебя узнал…

— Скажите, — проговорил Беллман (и все вокруг замерли, включая мистера Протеро), — вы были у леди Харборо на прошлой неделе?

— Я-то, сэр? — отозвался Фредерик с мягким акцентом. — Нет, конечно, нет, сэр.

— В роли гостя? — резко спросил Беллман.

— Гостя леди Харборо? О нет, что вы, сэр. Кресло поставить с этой стороны, сэр, или с той?

— На прошлой неделе, — громче заговорил Беллман, — некий человек… если это были не вы, то ваш двойник… оказался вечером в доме леди — Харборо на ее благотворительном концерте. Все время подглядывал и следил за другими гостями и был, на мой взгляд, весьма подозрителен. Я опять вас спрашиваю: это были вы?

Однако не успел Фредерик ответить, как в разговор вмешалась сама леди Мэри.

— Вы забыли, — сказала она Беллману, — что я тоже была там. И видела человека, которого вы имеете в виду, но это не он.

— Если позволите высказать предположение, сэр, — застенчиво вмешался Фредерик, — возможно, вы приняли за меня моего кузена Фредерика. Он, кстати, частный детектив, и многие леди и джентльмены покровительствуют ему, пользуясь его услугами в тех случаях, когда речь идет об обеспечении безопасности и сохранности имущества.

Он стоял и с самым невинным видом моргал глазами.

— Гм-м, — промычал Беллман. — Очень хорошо. Но сходство поразительное. — И он отступил в сторону, чтобы Фредерик поставил кресло на место.

Джим почувствовал, как мистер Протеро перевел дух: ведь если бы Фредерик был разоблачен, с работой у Элиота и Фрая ему пришлось бы распрощаться. Все они рисковали — но что надеялись выиграть? Это было безрассудство.

Однако, не окажись они здесь, он никогда бы ее не увидел. Она выглядела совсем юной; навряд ли ей больше шестнадцати. Что, черт возьми, здесь происходит, почему она должна выйти за такого типа, как Беллман?

Теперь Джим пригляделся к Беллману внимательней, как только он, встав в позу позади кресла леди Мэри, перевел глаза вниз, на нее. Джим чувствовал: в этой тяжелой физиономии таится угроза; но кому? Он грузно нависал над леди Мэри, которая с печально-унылым видом комкала в руках носовой платок. Беллман положил руку ей на плечо, она покорно вздохнула и собралась с духом, неподвижно глядя в объектив своими прекрасными облачно-серыми глазами.

Снимок был сделан, пластинка вынута, фотографы начали собираться. Чарльз прогуливался по дорожке, ведя легкую беседу с Беллманом — и тут наступил момент, которого жаждал Джим вот уже двадцать минут или всю свою жизнь.