— Ап пун эс заш, — недовольно ругнулась девушка, сыто рыгнула и ушла.

А Петя продолжал процесс насыщения и никуда не торопился. Привычку тщательно прожёвывать пищу он приобрел давно — сколько себя помнит, хотел сбросить лишний вес. А для этого, чтобы ограничить количество съедаемого, всегда долго работал челюстями — чувство сытости приходит со временем, вот и нужно дать срок, чтобы организм успел разобраться в своих потребностях до того, как брюхо будет набито под завязку.

Потом наскоро соорудил неопрятный шалаш и устроился там плести себе новый головной убор — старую-то шляпу утащила аборигенка, а голову в этих краях напечь может быстро. Привычной соломки поблизости не нашлось, да и тратить время на её подготовку не хотелось, поэтому нарезал гибких веточек потоньше и по-быстрому сплёл легкую корзинку без ручки, зато точно под размер головы.

Утерянный головной убор он особо не оплакивал — тот уже собирался начать расползаться от ветхости, наступившей в результате длительного употребления. Да и за ветки цеплялся своими чересчур широкими полями. А тут как раз удачно сформировалась каскетка с короткими понижающимися полями на манер колонизаторского шлема, который, к тому же, хорошо сидел на макушке. Вышло чуть тяжелее, но вполне удобно и ни за что не цепляется.

Долго колебался, рассуждая, не отойти ли ему ещё дальше от бывшего своего, а теперь оккупированного соплеменниками Граппы жилища — столь непринуждённый визит девушки указывал на то, что любой из захватчиков может явиться сюда когда пожелает. А хорошо это или плохо? Поди, пойми?

Утро наступило нежаркое. Облака часто закрывали солнце, не позволяя ему чересчур яростно припекать. Петя занялся завтраком — набрал некрупных бананов, которых уже отведал раньше, и запёк их. В большой горшок вставил вверх дном средний, сложил на его дно горку бледно-зелёных продолговатых плодов. Накрыл всё это крышкой и поставил на камушки над огнём — угли как раз образовались, обещая долгий ровный жар. Ну а пока всё это готовится, занялся плаванием, осматривая с воды ближние окрестности и исследуя прилегающую к ним речную акваторию — его заинтересовал перекат выше по течению. Тут угадывался галечный пляж, с которым было остро необходимо ознакомиться — источник инструментального материала — камней — важнейший в этой жизни ресурс.

Когда вернулся, сразу понял — в его отсутствие у костра кто-то побывал. Впрочем, насчёт личности этого «кто-то» особых сомнений не возникло — его новая веточная шляпа исчезла, зато вместо неё появилась предыдущая — соломенная. Состояние её вызывало самые серьёзные нарекания — одного взгляда было достаточно, чтобы понять — головной убор нещадно терзали. То есть — тянули в разные стороны довольно сильные руки, отчего он распался на несколько частей с торчащими из них лопнувшими соломинами. Правда все эти части лежали вместе, прилегая друг к другу местами разрывов, имитируя для внешнего наблюдателя целостность и единство.

Такая вот совсем детсадовская хитрость. А облака на небе поредели и припекать стало заметно — имеет смысл прикрыть чем-то голову. Выбрал четыре банановых листа, принесённых с собой, чтобы защитить от дождя шалаш, привязал их черенки юдуг к другу ниткой — остался у него с собой не до конца истраченный клубок. Получившееся сооружение нахлобучил на макушку, расправил, устраивая поудобнее, оборвал переднюю «занавеску» на таком уровне, чтобы не закрывала глаза, да вот только спадает этот колпак, сползает. Набросил сверху колечко, связав концы шнура в обхват головы… шнурка от сумочки с высекательными камнями. Вот теперь более-менее сносно.

Угли под горшком прогорели, а бананы испеклись. Ничего на вкус, сладость чувствуется, а то сырые они едковаты, да и кислоты в них чересчур много. А так — получилось вполне приличное блюдо, весьма сытное. Расползающуюся мякоть подхватывал деревянной лопаткой, сделанной из палочки толщиной в два пальца, и поглядывал по сторонам.

Неподалеку шевельнулись кусты — не иначе, вчерашняя дикарка подглядывает за ним. Писали где-то, будто первобытные люди ужасно любопытны. И еще — что они смертельно непосредственны, грубы и неотёсаны. Вот скажем — порвали шляпу, словно дети неразумные, не понимая, что она в разрушенном виде никому ни зачем не понадобится — только костёр развести. Просто питекантропы какие-то эти его соседи. Да и девчонка — истинно дура набитая — чего, спрашивается, сидит в кустах? Будто он её съест! Ведь у него имеются такие замечательные бананы!

Кстати, что-то он тормознул.

Положил на перевёрнутую крышку горшка пару испечённых плодов — хватит их этой малявке, и вообще — незачем такой крохе переедать. Поглядел на угощение, подумал, и добавил третий. А то ещё решит, будто он жадничает. И отнёс на десяток шагов в том направлении, где приметил шевеление. Пока дошел обратно до своего места, пока повернулся, а дикарка не только добралась до блюда, но ещё и смотрит на него недоуменно, укоризненно покачивая в руке пустые шкурки. Наверное, организм у неё растущий и оттого прожорливый. Явно ведь, не жуя проглотила.

— Здравствуй, Граппа, — обратился юноша к знакомке, изображая кивок головой.

— Хыр, Пэта, — послышалось в ответ. Вот и диалог завязался. Опять же выражение лица у девчонки не такое как вчера — нет в нём испуга. Зато любопытства — хоть отбавляй. Опять же новая шляпка ей явно к лицу, а сжимаемое в руке копьё оперлось нижним концом о землю и мирно указывает своим обожженным заострением прямо небо. В самую середину.

— Ты, если не наелась, так бери ещё, — пришлось сказать это из одной только чистой вежливости и указать на не такую уж большую горку еды, оставшуюся на днище перевёрнутого горшка.