— Stop! — вновь остановил молодого человека сержант, ошарашенный признанием. Он нажал кнопку селекторной связи, отдавая команду невидимой секретарше: — Ленни, срочно доложи полковнику, что у нас тут совершенно непредвиденные обстоятельства, ЧП… Далее. Срочно найди нашего переводчика с русского. Не знаю я кого — Дика, Роберта… Ну, кто есть на месте. Только срочно! И последнее, Ленни, вызови пару наших охранников с автоматами, пусть встанут на пост у моей двери. Мало ли что… Okay?..

Дежурный поёрзал в кресле и, не спуская глаз со странного визитёра, закурил. Да, дела… Ничего себе денёк начинается. Буквально полчаса назад, когда он только заступил, из полиции западного сектора Берлина раздался тревожный звонок. Шуцман сообщил, что к ним в участок пришёл какой-то странный молодой человек, русский, который требует немедленно связать его с американскими военными властями по чрезвычайному делу. Как быть? Везти? Или?..

— Как быть, как быть?! Какое может быть «или»?! Конечно везите! — раздражённо буркнул сержант. — Разберёмся…

Как чувствовал, наверняка какая-нибудь пакость. Теперь расхлёбывай. Не каждый день в офис американской военной полиции заявляется «агент КГБ», убийца, что-то лепечет о теракте, о каком-то Бандере… Чёрт его знает, а может, этот тип просто псих или контуженый?.. А вдруг ещё того хуже — провокатор, специально подосланный агент? От этих русских всего можно ожидать…

В ожидании начальства сержант исподволь изучал своего гостя: на вид около тридцати лет, нормального телосложения, самой обычной, можно сказать, внешности, без каких-либо особых примет. Хотя девкам он, по всей видимости, нравится… Но представить, что этот парень — убийца? В голову никогда не придёт! Куда проще вообразить его клерком страховой компании, барменом, продавцом в маркете, предлагающим покупателям модные костюмы, туфли, галстуки или дамское бельё.

— Садитесь, — приказал он пока что невнятному для него «агенту КГБ» и перевёл взгляд на его спутницу.

— Это моя жена, — мгновенно понял немой вопрос посетитель. — Фрау Инге Поль. Вчера мы вместе с ней бежали из восточного сектора Берлина. Точнее, приехали сюда поездом. Еле-еле успели. Сегодня утром глазам не поверили: весь Берлин перегорожен какой-то стеной… — Неожиданно Сташинский (или кто он там есть на самом деле) обратился с просьбой к хозяину кабинета: — Простите, я не мог бы попросить вас не курить? Видите ли, моя жена очень плохо себя чувствует после всего пережитого… Там же на нас была организована настоящая облава. Мне показалось, за нами следили как минимум с двух или трёх машин… И потом, у нас буквально на днях скончался сын. Мы даже не успели его похоронить. Вы понимаете наше состояние?.. Простите.

— Oh, no problems. Sorry, mam, — миролюбиво откликнулся сержант и аккуратно погасил сигарету в пепельнице. Он подошёл к окну и распахнул его. — Извините, вентилятор сломался… Не желаете ли воды?..

В эту минуту в комнату энергичным шагом вошёл седоватый представительный сухопарый мужчина в полевой армейской форме, судя по манерам немалый чин в здешнем ведомстве. Следом за ним просочился юный рыжеволосый полисмен. Наверное, переводчик, Дик или Роберт.

— Господин полковник! — вскочил дежурный сержант. — Этот человек, — он ткнул толстым пальцем в сторону Сташинского, — утверждает, что он якобы является агентом КГБ. Кроме того, он заявил, что два года назад застрелил в Мюнхене какого-то типа по фамилии… Сейчас скажу, секунду, — он заглянул в свой блокнот, — Ban-de-ra…

Офицер с любопытством посмотрел на неожиданного гостя и тут же распорядился:

— Займитесь протоколом, сержант. Давайте, господа, не спеша и по порядку… Вы же, надеюсь, больше не собираетесь никого убивать? — Он натянуто улыбнулся «агенту». А потом обратился к сержанту: — Кстати, Гривс, вы давно служите в Германии?

— С апреля, сэр!

— А, ну тогда простительно. Но всё равно пора бы изучить страну пребывания… Бандера был местным фюрером украинских наци. Два года назад его действительно убили в Мюнхене, в прессе большой шум был… Ну хорошо… Итак, господа, начнём. Дик, переводи. Представьтесь, пожалуйста. Вы…

— Я — Богдан Сташинский…

— …Котов нужно душить одной левой! — Степан из последних сил стискивал шею тщедушного котёнка, который, чуя приближение верной гибели, всё ещё пытался вывернуться из цепких рук мучителя, сипел от ужаса, судорожно дёргал лапками, чтобы хотя бы напоследок царапнуть эти гадкие, липкие ладони палача.

Кошачьи коготки были не острее колючек шиповника, но капельки крови, появившиеся на руке, только распаляли Степана, добавляя ему злости и решимости.

Наконец тельце жертвы в последний раз конвульсивно вздрогнуло и обмякло, как тряпичная кукла. Степан, ещё дрожа от возбуждения, поднял над головой «трофей» и победно взглянул на стрыйских гимназистов, столпившихся вокруг: «Ну?! Кто говорил, что я не смогу?!»

Он читал страх и растерянность в глазах своих ровесников. Они его боятся? Да. Прекрасно! Так и должно быть. Всегда и везде. Так и будет.

Хотя среди галичанских униатов не в чести были маловразумительные, почти языческие новогодние праздники, которые почему-то так почитают москали, но начиная с 1909 года от Рождества Христова семейство греко-католического священника Андрея Бандеры 1 января было вынуждено праздновать. Что делать, если именно в этот день угораздило появиться на свет их сына Степана?

В селе Угринов Старый Калушского уезда Бандеры пользовались авторитетом и уважением. Уроженец здешних мест Андрей Бандера, прослушав курс богословия в Львовском университете, вернулся в родные края, благоразумно взял в жёны дочь местного священника Мирославу Глодзинскую и спустя какое-то время унаследовал духовный сан тестя в староугриновской церкви.

Это было весьма плодовитое семейство: дети у Бандер рождались с завидной регулярностью — каждые два года. Первенцем стала Марта Мария, следом родился Степан. В 1911 году появился на свет Александр, далее — дочь Владимира. Позже семью пополнил Василь, а за ним Оксана. Последышем стала Мирослава, умершая в младенчестве.